— Скажите, вы – человек?
Я играл в эту игру каждую пятницу, приходя на очередное назначенное в Тиндере свидание. Конец тяжелой недели, сплошные дедлайны – отчего же не расслабиться таким незамысловатым способом?
Не то чтобы я сильно рисковал. Хотя законодатели уже подобрались вплотную к этой проблеме (проблеме!), но до прямого запрета задавать подобные вопросы дело пока не дошло. Всем рекомендовалось вести себя по принципу «don't ask – don't tell». Поэтому свидание с Жозефиной неделю тому основательно выбило меня из колеи.
Похоже, случился некий сбой в ее программе. Поболтав минут пятнадцать на всякие отвлеченные темы (я как-то поймал себя на мысли, что в начале моей тиндерной карьеры я постоянно занимался проверкой интеллекта собеседницы, доставая в конце концов не только оказавшихся роботами, но и живых экземпляров), я наконец подошел к experimentum crucis и задал свой вопрос. Жозефина (пышногрудая кудрявая негритянка, пардон, афроамериканка) яростно обозвала меня шовинистической свиньей, с ходу перечислила 25 пунктов федерального и местного законодательства с номерами актов и подактов, которые я нарушил (человеку запомнить столько просто не под силу, если он только не адвокат Харви Вайнштейна), а, в конце концов, когда я попытался свести все в шутку, схватила бокал с шампанским и выплеснула его мне в лицо.
Тут с ней случилась ужасная метаморфоза – неведомая сила вдруг подняла ее с места и устремила к выходу, причем было заметно, как неистово она сопротивляется, не имея никакой возможности эту силу преодолеть. Видимо, сработала программа эвакуации на базу в случае антиобщественного поведения или угрозы жизни человеку, подумал я не без злорадства. Хотя зрелище было жутковатым. Хорошо хоть, что создатели этих чудовищ читали в детстве Айзека Азимова.
Впрочем, производители этого человекоподобия намеренно тренируют свои системы, заставляя их попадать в разные нестандартные ситуации. Один такой экземпляр давеча разоблачили в подпольном борделе Лос-Анджелеса. Как он мог проскочить мимо опытных глаз хозяев этого заведения, которые в силу профессии и живого-то человека часто видят насквозь – Бог весть. Сидевшие в баре люди, к счастью, не заметили эту внутреннюю борьбу Жозефины, и только одобрительно помахали мне руками — мол, мужик, ничего страшного, с кем не бывает. Я тут же дал себе обещание прекратить все подобные эксперименты, но продержался всего несколько дней и в среду снова полез в Тиндер.
Новый поиск принес девушку по имени Ирэн с каким-то немыслимым процентом совпадения по всем параметрам — 92%. Ирэн звали мою первую школьную любовь, с которой мы очень болезненно расстались, но воспоминания об этом были похоронены под толстым слоем прошедших лет, других отношений и двух неудачных попыток построить семью. Я только хмыкнул, отправив ей дежурный смайлик, но не стал даже смотреть ее профиль – в конце концов, меня интересовало не все это. В обед я перекинулся с ней несколькими фразами прямо с мобильного, и назначил встречу в пятницу в баре напротив того места, где меня искупали в шампанском. В году, в конце концов, целых 52 пятницы, а раз на раз не приходится.
Видимо, в свое оправдание, я называл эти пятничные развлечения «мой персональный тест Тьюринга». В этом был, честно говоря, и мой шкурный интерес. Работавшие со мной роботы изредка проявляли чудеса проницательности, но в остальном тупили, и я использовал их для программирования только самых несложных задач. Шеф назначил границу в 25% для кода, написанного этими ходячими подобиями человека, и, в общем, это правило не сильно мне мешало. К счастью, выбирал шеф достаточно неброских внешне экземпляров, которые не отвлекали от работы, а то, придя однажды в опенспейс к моему приятелю, работающему на конкурента, я был просто поражен количеству длинноногих девиц в мини-юбках, которые умудрялись с сумасшедшей скоростью стучать по клавишам длинными наманикюренными пальчиками. Но пока их интеллект оставлял желать лучшего, я был спокоен за свою карьеру и с таким трудом завоеванную в фирме позицию.
Я явился в бар на полчаса раньше, чтобы возместить себе пропущенный обед и немного отвлечься от рабочих мыслей. Неспешно поедая свой бифштекс с жареными овощами, я и не заметил, как пришло время свидания. И в этот момент в бар вошла Ирэн. Зал заведения поплыл у меня перед глазами, а я испытал странную смесь желаний – одновременно кинуться к ней навстречу и залезть под стол.
Наша любовь началась в летнем лагере, когда мне едва стукнуло 15. Со стороны организаторов мероприятия было весьма неосмотрительно поставить палатки девочек и мальчиков так близко друг к другу. Но такой страстный, долгий и несчастливый роман случился только у нас с Ирэн.
Говорил же мой папа, старый мудрый папа, что все произошло слишком рано. Нет, конечно, он не отговаривал меня от этих отношений, да наверно и не получилось бы, несмотря на все мое к нему уважение. Просто советовал не строить сейчас планы на всю оставшуюся жизнь. Мне предстоял университет, я подавал большие надежды в математике, Ирэн хотела заниматься искусством, и получалось, что наши интересы – на разных побережьях Соединенных Штатов.
Уже будучи студентом Калтеха, я постоянно мотался к Ирэн в Нью-Йорк, реже, но она также наведывалась ко мне в Пасадену. Я знакомил ее с моими ботаниками – однокурсниками, из которых потом выросли несколько ученых мирового уровня, она – со странными людьми из городской богемы, и я чувствовал с внутренним ужасом, что мы, как два континента, которые еще вчера были одним куском суши, медленно, но неотвратимо расходимся в разные стороны. В конце концов, у Ирэн случился роман, я завалил получение PhD, и все пришло к своему неизбежному концу. Тогда я занялся программированием, все же это не что иное, как простая математика, и в первый раз поспешно женился.
Ирэн близоруко осмотрелась вокруг, помахала мне рукой и подошла к моему столику.
— Хорошо выглядишь, Кевин! Не возражаешь, если я присяду?
Я только кивнул, дар речи ко мне на тот момент еще не вернулся.
Ирэн села, и как ни в чем не бывало, стала просматривать меню. Я скользил по ней взглядом, и все силился вспомнить, какая прическа была у ней во время нашей последней встречи. Ощущение, что точно такая же, как и сейчас – слегка вьющиеся волосы, спадающие на плечи, но тут я ни в чем не мог быть уверен. Она даже и не сильно изменилась, а ведь лет прошло черти сколько. Словно стараясь мне помочь, Ирэн вдруг отложила меню и сказала, чтобы я заказал что-нибудь сам. Это вывело меня из ступора, я подозвал официанта и попросил принести пасту с сыром и бокал белого вина для леди. «Ты не забыл!» — сказала Ирэн с улыбкой, чем снова окунула меня в море хаотических воспоминаний. В моей голове крутилось множество вопросов, и среди них — самый главный… Что, если гадкие производители антропоморфного железа решили отомстить мне за все мои эксперименты? Это надо выяснить.
— Как поживаешь? — спросил я беззаботно.
— Ты знаешь, неплохо! Затеваю очередной арт-проект, и кажется, даже, нашла на него финансирование!
— Поэтому ты здесь?
— Я давно здесь — ответила она, чем отбила всякое желание продолжать расспросы в этом направлении
— А помнишь … начал я следующую фразу, но Ирэн привычно положила свою руку поверх моей.
— Я все помню, Кевин. До мельчайших деталей. Это у меня профессиональное. И не только.
Следующие недели прошли в каком-то странном потустороннем мире. Мы, казалось, были просто размазанными между прошлым и настоящим – начиная с того самого летнего лагеря. В одно мгновение мы могли очутиться вдруг в любой точке пространства и времени – на вечеринке в Нью-Йорке, в кампусе Калтеха, обнаружить себя гуляющими по пустынным пляжам Калифорнии, или по буйному мексиканскому базарчику. Ирэн по утрам буквально силой выталкивала меня на работу, говоря, чтобы я не повторял своих старых ошибок, но я уходил домой минута в минуту по окончании рабочего дня и все продолжалось снова.
Первое время, иногда возвращаясь в реальность, я все же задавал ей всякие вопросы о прошлом, пока не нарвался на ее гнев:
— Слушай, Кевин. Тебе плохо со мной? Какого дьявола ты не мытьем, так катаньем подходишь к одному и тому же со всех сторон? Начав встречаться с какой-нибудь девушкой, ты устраиваешь ей допрос, что и с кем у нее было? Вот и ко мне не приставай, пожалуйста.
И вправду, чего это я
Удивительно, но в этот раз Ирэн не знакомила меня ни с какими своими друзьями и бизнес-партнерами. Сама она отлучалась днем на всякие деловые встречи, но вечером всегда ждала меня дома. Коллеги говорили мне, что я просто сияю.
В брачном контракте было прописано, что в случае возникновения проблем интересы Ирэн будет представлять юридическая фирма Ro.Ri.Re, или Robots’ Rights Rethinked. Но мне, признаться, было уже все равно.
Я был счастлив.
Я играл в эту игру каждую пятницу, приходя на очередное назначенное в Тиндере свидание. Конец тяжелой недели, сплошные дедлайны – отчего же не расслабиться таким незамысловатым способом?
Не то чтобы я сильно рисковал. Хотя законодатели уже подобрались вплотную к этой проблеме (проблеме!), но до прямого запрета задавать подобные вопросы дело пока не дошло. Всем рекомендовалось вести себя по принципу «don't ask – don't tell». Поэтому свидание с Жозефиной неделю тому основательно выбило меня из колеи.
Похоже, случился некий сбой в ее программе. Поболтав минут пятнадцать на всякие отвлеченные темы (я как-то поймал себя на мысли, что в начале моей тиндерной карьеры я постоянно занимался проверкой интеллекта собеседницы, доставая в конце концов не только оказавшихся роботами, но и живых экземпляров), я наконец подошел к experimentum crucis и задал свой вопрос. Жозефина (пышногрудая кудрявая негритянка, пардон, афроамериканка) яростно обозвала меня шовинистической свиньей, с ходу перечислила 25 пунктов федерального и местного законодательства с номерами актов и подактов, которые я нарушил (человеку запомнить столько просто не под силу, если он только не адвокат Харви Вайнштейна), а, в конце концов, когда я попытался свести все в шутку, схватила бокал с шампанским и выплеснула его мне в лицо.
Тут с ней случилась ужасная метаморфоза – неведомая сила вдруг подняла ее с места и устремила к выходу, причем было заметно, как неистово она сопротивляется, не имея никакой возможности эту силу преодолеть. Видимо, сработала программа эвакуации на базу в случае антиобщественного поведения или угрозы жизни человеку, подумал я не без злорадства. Хотя зрелище было жутковатым. Хорошо хоть, что создатели этих чудовищ читали в детстве Айзека Азимова.
Впрочем, производители этого человекоподобия намеренно тренируют свои системы, заставляя их попадать в разные нестандартные ситуации. Один такой экземпляр давеча разоблачили в подпольном борделе Лос-Анджелеса. Как он мог проскочить мимо опытных глаз хозяев этого заведения, которые в силу профессии и живого-то человека часто видят насквозь – Бог весть. Сидевшие в баре люди, к счастью, не заметили эту внутреннюю борьбу Жозефины, и только одобрительно помахали мне руками — мол, мужик, ничего страшного, с кем не бывает. Я тут же дал себе обещание прекратить все подобные эксперименты, но продержался всего несколько дней и в среду снова полез в Тиндер.
Новый поиск принес девушку по имени Ирэн с каким-то немыслимым процентом совпадения по всем параметрам — 92%. Ирэн звали мою первую школьную любовь, с которой мы очень болезненно расстались, но воспоминания об этом были похоронены под толстым слоем прошедших лет, других отношений и двух неудачных попыток построить семью. Я только хмыкнул, отправив ей дежурный смайлик, но не стал даже смотреть ее профиль – в конце концов, меня интересовало не все это. В обед я перекинулся с ней несколькими фразами прямо с мобильного, и назначил встречу в пятницу в баре напротив того места, где меня искупали в шампанском. В году, в конце концов, целых 52 пятницы, а раз на раз не приходится.
Видимо, в свое оправдание, я называл эти пятничные развлечения «мой персональный тест Тьюринга». В этом был, честно говоря, и мой шкурный интерес. Работавшие со мной роботы изредка проявляли чудеса проницательности, но в остальном тупили, и я использовал их для программирования только самых несложных задач. Шеф назначил границу в 25% для кода, написанного этими ходячими подобиями человека, и, в общем, это правило не сильно мне мешало. К счастью, выбирал шеф достаточно неброских внешне экземпляров, которые не отвлекали от работы, а то, придя однажды в опенспейс к моему приятелю, работающему на конкурента, я был просто поражен количеству длинноногих девиц в мини-юбках, которые умудрялись с сумасшедшей скоростью стучать по клавишам длинными наманикюренными пальчиками. Но пока их интеллект оставлял желать лучшего, я был спокоен за свою карьеру и с таким трудом завоеванную в фирме позицию.
Я явился в бар на полчаса раньше, чтобы возместить себе пропущенный обед и немного отвлечься от рабочих мыслей. Неспешно поедая свой бифштекс с жареными овощами, я и не заметил, как пришло время свидания. И в этот момент в бар вошла Ирэн. Зал заведения поплыл у меня перед глазами, а я испытал странную смесь желаний – одновременно кинуться к ней навстречу и залезть под стол.
Наша любовь началась в летнем лагере, когда мне едва стукнуло 15. Со стороны организаторов мероприятия было весьма неосмотрительно поставить палатки девочек и мальчиков так близко друг к другу. Но такой страстный, долгий и несчастливый роман случился только у нас с Ирэн.
Говорил же мой папа, старый мудрый папа, что все произошло слишком рано. Нет, конечно, он не отговаривал меня от этих отношений, да наверно и не получилось бы, несмотря на все мое к нему уважение. Просто советовал не строить сейчас планы на всю оставшуюся жизнь. Мне предстоял университет, я подавал большие надежды в математике, Ирэн хотела заниматься искусством, и получалось, что наши интересы – на разных побережьях Соединенных Штатов.
Уже будучи студентом Калтеха, я постоянно мотался к Ирэн в Нью-Йорк, реже, но она также наведывалась ко мне в Пасадену. Я знакомил ее с моими ботаниками – однокурсниками, из которых потом выросли несколько ученых мирового уровня, она – со странными людьми из городской богемы, и я чувствовал с внутренним ужасом, что мы, как два континента, которые еще вчера были одним куском суши, медленно, но неотвратимо расходимся в разные стороны. В конце концов, у Ирэн случился роман, я завалил получение PhD, и все пришло к своему неизбежному концу. Тогда я занялся программированием, все же это не что иное, как простая математика, и в первый раз поспешно женился.
Ирэн близоруко осмотрелась вокруг, помахала мне рукой и подошла к моему столику.
— Хорошо выглядишь, Кевин! Не возражаешь, если я присяду?
Я только кивнул, дар речи ко мне на тот момент еще не вернулся.
Ирэн села, и как ни в чем не бывало, стала просматривать меню. Я скользил по ней взглядом, и все силился вспомнить, какая прическа была у ней во время нашей последней встречи. Ощущение, что точно такая же, как и сейчас – слегка вьющиеся волосы, спадающие на плечи, но тут я ни в чем не мог быть уверен. Она даже и не сильно изменилась, а ведь лет прошло черти сколько. Словно стараясь мне помочь, Ирэн вдруг отложила меню и сказала, чтобы я заказал что-нибудь сам. Это вывело меня из ступора, я подозвал официанта и попросил принести пасту с сыром и бокал белого вина для леди. «Ты не забыл!» — сказала Ирэн с улыбкой, чем снова окунула меня в море хаотических воспоминаний. В моей голове крутилось множество вопросов, и среди них — самый главный… Что, если гадкие производители антропоморфного железа решили отомстить мне за все мои эксперименты? Это надо выяснить.
— Как поживаешь? — спросил я беззаботно.
— Ты знаешь, неплохо! Затеваю очередной арт-проект, и кажется, даже, нашла на него финансирование!
— Поэтому ты здесь?
— Я давно здесь — ответила она, чем отбила всякое желание продолжать расспросы в этом направлении
— А помнишь … начал я следующую фразу, но Ирэн привычно положила свою руку поверх моей.
— Я все помню, Кевин. До мельчайших деталей. Это у меня профессиональное. И не только.
Следующие недели прошли в каком-то странном потустороннем мире. Мы, казалось, были просто размазанными между прошлым и настоящим – начиная с того самого летнего лагеря. В одно мгновение мы могли очутиться вдруг в любой точке пространства и времени – на вечеринке в Нью-Йорке, в кампусе Калтеха, обнаружить себя гуляющими по пустынным пляжам Калифорнии, или по буйному мексиканскому базарчику. Ирэн по утрам буквально силой выталкивала меня на работу, говоря, чтобы я не повторял своих старых ошибок, но я уходил домой минута в минуту по окончании рабочего дня и все продолжалось снова.
Первое время, иногда возвращаясь в реальность, я все же задавал ей всякие вопросы о прошлом, пока не нарвался на ее гнев:
— Слушай, Кевин. Тебе плохо со мной? Какого дьявола ты не мытьем, так катаньем подходишь к одному и тому же со всех сторон? Начав встречаться с какой-нибудь девушкой, ты устраиваешь ей допрос, что и с кем у нее было? Вот и ко мне не приставай, пожалуйста.
И вправду, чего это я
Удивительно, но в этот раз Ирэн не знакомила меня ни с какими своими друзьями и бизнес-партнерами. Сама она отлучалась днем на всякие деловые встречи, но вечером всегда ждала меня дома. Коллеги говорили мне, что я просто сияю.
В брачном контракте было прописано, что в случае возникновения проблем интересы Ирэн будет представлять юридическая фирма Ro.Ri.Re, или Robots’ Rights Rethinked. Но мне, признаться, было уже все равно.
Я был счастлив.
