Читая интервью американских фантастов, я обратил внимание, что многие из них, рассказывая о ярких впечатлениях детства, определивших выбор жанра, в котором они творят, вспоминают фильм «Путешествие на планету доисторических женщин».
Феерическое зрелище, в котором научная достоверность органично сочетается с поэзией дальних странствий и других миров. Даже сейчас, спустя шестьдесят лет после съемки, фильм смотрится без скептической усмешки, напоминая документальный отчет о событиях в параллельной реальности.
История этого фильма ничуть не менее фантастична, чем показанные в нем джунгли Венеры. Фильм был снят в 1961 году в СССР режиссером Павлом Клушанцевым и вышел в прокат под названием «Планета бурь». После триумфального проката в СССР, фильм был куплен США, перемонтирован, с добавлением новых эпизодов и выпущен в прокат в США. Два раза — как «Путешествие на доисторическую планету» и как «Путешествие на планету доисторических женщин» — и не сходил с экранов вплоть до начала восьмидесятых, будоража воображение паре поколений подростков.
А в СССР фильм был положен на дальнюю полку. Дело в том, что к семидесятым годам космос стал для властей СССР не нужен и неудобен. Лунная гонка проиграна, освоение солнечной системы отменено. И звавшие ввысь наивные, оптимистические книги и фильмы 60тых — были положены под сукно.
Я узнал о существовании фильма случайно. Из журнала «Курьер ЮНЕСКО». Этот международный журнал не поддерживал существующую в СССР систему фильтрации доступной гражданам информации. И в номере посвященном мировой кинофантастике упомянул фильм «Планета бурь».
Было очень удивительно и немного обидно узнать о существовании прекрасного фильма, который был для советского жителя более недоступен чем поверхность Венеры. Впрочем, это было только одно из многих разочарований от жизни в СССР.
Перед тем, как вернуться к книгам, хочу добавить пару строчек о «Курьере ЮНЕСКО», который невольно пробил в железном занавесе еще одну брешь. Помимо всех остальных запретов, в СССР существовал негласный запрет на комиксы. Не строгий, нет — в журналах на разворотах печатались «истории в картинках», где-то на обочине существовали книжки, с иллюстрациями на каждой странице… Но комикса в западном понимании — длинной рисованной истории, с характерной подачей информации в СССР не существовало.
За одним небольшим исключением. Курьер ЮНЕСКО в сдвоенном за сентябрь-октябрь 1976 года опубликовал первый полноценный комикс в СССР. Чудесную рисованную историю о приключениях путешествующего по миру Юнеско человечка. Этот номер был задуман и нарисован в виде комикса специально для «Курьера ЮНЕСКО» 28-летним французским биологом Жан-Мари Клеманом, ученым-исследователем в области молекулярной генетики, совместно с его женой Сафурой Асфией, генетиком по специальности и сотрудницей представительства Ирана при ЮНЕСКО.
К сожалению, я не нашел этого букинистического раритета в сети, поэтому ограничусь фотографией обложки. Может быть, у кого-то из моих читателей хранится этот выпуск и он отсканирует его — как памятник тем временам, когда мир был молод, «Юнеско» не было пустым звуком, а в представительстве Ирана работали рисующие комиксы женщины-генетики.
Но, вернемся к нашим запрещающим книги баранам. Плодом их трудов явилась ситуация, когда я прочитал всю эту фантастику «ближнего прицела» уже в нулевые, по мере появления книг в сети. Чтоб пролить скупую слезу — над наивностью прекраснодушных мечтателей. И над злобой цензоров, лишивших меня этого праздника в положенные природой годы.
Вообще, жизнь в СССР была полна разочарований для читателя. Журнал «Уральский Следопыт» например, под рубрикой «Мой друг фантастика» ежегодно проводил викторины — в которых упоминал недоступные для читателей книги. Возьмут, например и напечатают фрагмент «Бесконечной войны» Джо Холдемана — подавись слюнями дорогой читатель.
Но даже если звезды легли так, что книгу опубликовали в СССР, это ничего не означало. Цензоры калечили книгу, убирая скользкие, по их мнению, эпизоды. Делали они это иногда тайно — например, убрав из прекрасно переведенной Аркадием Стругацким книги «День триффидов» — эпизод о их происхождении (да, да, их сделал Трофим Лысенко) и о том, чем именно являлась ослепившая людей «комета» (да, да, это были военные спутники).
Другие книги цензура калечила явно. Роман Кларка «2001: Космическая одиссея» заканчивался не взрывом, а всхлипом: «Последние главы романа насыщены мистикой, что и вызвало их отсечение в русском переводе» — с приветом Иван Ефремов.
Кларку вообще везло на тупоголовых цензоров — впрочем, о том, как была остановлена публикация «Одиссеи-2» в «Технике-Молодежи» читатели Хабра уже прочитали чудесную статью. Описанные в ней события не были единичной остановкой публикации — так, например, была прервана печать остросюжетной повести в журнале Костер — в ней некое правительственное агентство зомбировало людей, заставляя их убивать известных политиков.
Сейчас-то понятно, что цензоров перепугала аллюзия на жившего пару лет в СССР предполагаемого убийцу Кеннеди Ли Харви Освальда. Но тогда, маленький я просто не получил продолжения захватывающей повести.
Это было вообще в традиции СССР. Возьмут, напечатают к примеру, первый том Хранителей Толкиена, припишут в конце что-то вроде «Дорогой читатель, Гендальф возможно выжил» и все. Второго тома не будет — с коммунистическим приветом Главлит. Ну, или как в «Анжелике» — «Авторы написали несколько книг о дальнейших приключениях Маркизы Ангелов» — но прочитать их мы вам не дадим, просто потому что.
Такое же было с фильмами. Вышли «Звездные войны» — фильм, ставший событием в искусстве. О фильме рассказали без малого все советские газетки в таких эпитетах, что сразу захотелось посмотреть. «Бои в космосе, роботы, принцесса, повстанцы, — в общем, сплошное «никогда вам этого не покажем, хотя сами посмотрели». Словно этого было мало, они еще вставили фрагмент из «Звездных Войн» в советский шпионский триллер «Конец операции «Резидент». Я из-за этого фрагмента несколько раз на «резидента» сходил.
И хватит о грустном. Несмотря, на лютующую цензуру и странную систему ценообразования, из-за которой найти хорошие книги в продаже было невозможно, СССР был читающей страной. Сейчас, вспоминая о детстве, я вспоминаю «Необыкновенные приключения Карика и Вали» Яна Ларри о фантастическом путешествии по лужайке перед домом уменьшившихся до размеров насекомых брата с сестрой.
Кстати, по иллюстрациям к этой книге можно судить о изменениях в общественной морали. По замыслу автора уменьшающее средство профессора Енотова действовало только на живые организмы, а не на их одежду. Мне посчастливилось иметь еще довоенное издание этой повести, от иллюстраций в котором у моих одноклассников кровь шла носом. Сейчас, книгу иллюстрируют так:
Были и другие книги. Была «Пятеро в звездолете» Анатолия Мошковского, с великолепными рисунками Генриха Валька (того самого, что иллюстратор «Незнайки на Луне»). В повести пять школьников путешествуют по вселенной на звездолете.
Была например, «Половина жизни» Кира Булычева. Коротенькая повесть, о том, как земляне, обнаружив летящий в никуда мертвый звездолет неизвестной цивилизации, решают доставить его к Земле. Но, пожалев энергию на буксировку, отправляют находку своим ходом, под присмотром доктора Павлыша. Который, обходя помещения мертвого корабля, обнаруживает лежащую на полу записную книжку, с записями на русском языке. Простенькое начало, наверное, лучшей повести советской фантастки вообще. Где-то на девять, по пятибалльной шкале.
Была «Функция Шорина» Георгия Гуревича, которая вошла в историю, наверное, самым нелепым физическим ляпом из встреченных мной: при разгоне корабля до скорости межзвездного перелета:
Не время замедлялось – изменялись процессы: физические, химические, биологические, и каждый по своему закону. Чем сложнее был процесс, тем сложнее получались изменения..
Верно, масса росла, вещи становились массивнее, перемещались медленнее. Медленнее двигались руки и ноги, ложки и приборы, мышцы глаза и ионы в нервах, медленнее собирались зрительные впечатления, медленнее поступали отчеты в мозг и приказы из мозга, медленнее перемещалась кровь в жилах и молекулы в клетках.
Химик Вагранян был лучшим гимнастом в экипаже. Солнце он крутил на турнике так, что с ним на Земле сравнялись бы немногие. Но тут он обжег руку, две недели не подходил к снарядам. Наконец выздоровел, прибежал в спортивный зал, прыгнул с разбегу на тур¬ник… и упал с криком. У него порвались на руках мускулы, не выдержали тяжести тела
При этом хорошая, повесть. Сильная. Хочу еще добавить интересный штрих к портрету автора. Часто вижу на Хабре статьи в которых собирающиеся жить вечно читатели обсуждают медикаментозный процесс противодействия старению. Вот мысли Гуревича по этому поводу.
Если добьётесь успеха — можете считать его пионером.
Итак, нашим предкам надо было произвести десяток детей для поддержания вида. Стало быть, житейский минимум человека был таков: 16–18 лет до зрелости, 20–30 лет, чтобы родить десяток детей и еще лет 15, чтобы вырастить последыша. Итого: 50–65 лет.
Но, продолжая рассуждения, все целесообразное должно быть обеспечено биологически. Животному нужно видеть – появляется орган зрения, нужно бегать – формируются ноги. Если нужно своевременно убирать со сцены поколение за поколением, должны быть заложены органы выключения жизни. Нельзя же столь важное дело пускать на самотек.
Что же получается? Старость – это самоубийство организма?
Вот такие мысли сложились у меня лет 30 назад, где-то в конце 1958 года. Я потратил недельку, изложил. Сюжета еще не было, получилась статья. И я понес ее в «Знание–сила», сказал редактору с нескромной наивностью: «Лев Викторович, предлагаю Вам материал, который будут вспоминать пятьдесят лет».
И Жигарев (с удовольствием выписываю фамилию. Вот был редактор, никаких хлопот не боялся, лишь бы журнал получился интереснее)… итак, он взялся пробивать статью.
Восемь рецензентов было – из самых смелых. Шесть отмолчались, двое дали положительный отзыв: писатель-фантаст Ефремов и ученый-физик Чмутов. И статья вышла… в сентябрьском номере. И я, наивно-нескромный, ждал, что с того сентября начнется борьба за многократную юность, решительная атака на старость, отступление смерти.
Посыпались письма: от больных, от старушек, от беспокойных мам, от учителей и сельских врачей, от чудаков и чудака, коллекционирующего чудаков. (Коллекция чудаков. Тоже тема!) Только специалисты молчали. Не отозвался ни один.
Если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе.
Именно в те годы в Киеве организовался специальный институт долголетия. Я послал туда статью. Переписка тянулась около года, ученые сомневались, не подрывает ли авторитет научного учреждения обсуждение статьи дилетанта. Но в конце концов меня пригласили сделать доклад на научном совете.
Можете представить себе, как я готовился, как продумывал варианты дискуссии на пять ходов вперед: «Я скажу, мне возразят, я опровергну, мне на это ответят, и тогда я отвечу…»
И как трепетал в душе: а вдруг эти ученые знают что-то такое, таинственное, что в печать не попадает, что упустил я, выученик библиотечных каталогов.
– Ну и зачем вы приехали к нам? – спросил заместитель директора. Кажется, он предполагал, что я собираю справки для диссертации.
Я ответил: «Я привез вам гипотезу, привез идею исследования. У вас лаборатория. Надо ставить опыты. Какие? Давайте обсудим». Он возразил:
– У нас утвержден план. У нас неотложные задачи. К нам стучатся старики со своими старческими болезнями. Им надо помочь в первую очередь.
Я-то полагал, что наилучшей помощью была бы отмена старости, возвращение молодости. Но возможно ли это? Заместитель директора сомневался. Чтобы убедить его, надо было кого-то омолодить, а чтобы омолодить, убедить вести исследования в институте. И круг замкнулся. Институт считал неотложной задачей лечение старческих болезней.
Не в первый раз синицу в руках предпочитают журавлю в небе. Даже те, чья служебная обязанность ловить журавлей.
Вот так познакомился я с оборотной стороной высокой специализации науки. Ведь киевский институт-то создавался ради долголетия человека. Однако термин «долголетие» звучит как-то несерьезно, нескромно, самонадеянно. Предпочли назвать «Институт геронтологии». Но что такое геронтология? Наука о старости. Тем самым открылась возможность неограниченного и неопределенного изучательства всего, что имеет отношение к старости: старческое изменение зубов, кожи, волос, поседение, облысение. И за деталями исчезло главное: причина старости, тем более что прячется она в другом возрасте – еще до наступления старости.
Пожалуй, за истекшие тридцать лет положение не изменилось. Вот лежит передо мной сугубо научная книга, недавно выпущенная. В ней написано, что у науки есть задачи тактические, стратегические и сверхстратегические. Тактика в проблеме удлинения жизни – борьба с авариями на дорогах и преждевременной старостью, стратегия – борьба с раком, сердечными болезнями, диабетом и прочими, чтобы приблизиться к биологическому долголетию – к 88 годам (150 уже сняты с повестки дня). Сверхстратегия же – радикальное изменение жизни мало обосновано и думать о нем рано, это дело далекого будущего, середины XXI века в лучшем случае.
Но, продолжая рассуждения, все целесообразное должно быть обеспечено биологически. Животному нужно видеть – появляется орган зрения, нужно бегать – формируются ноги. Если нужно своевременно убирать со сцены поколение за поколением, должны быть заложены органы выключения жизни. Нельзя же столь важное дело пускать на самотек.
Что же получается? Старость – это самоубийство организма?
Вот такие мысли сложились у меня лет 30 назад, где-то в конце 1958 года. Я потратил недельку, изложил. Сюжета еще не было, получилась статья. И я понес ее в «Знание–сила», сказал редактору с нескромной наивностью: «Лев Викторович, предлагаю Вам материал, который будут вспоминать пятьдесят лет».
И Жигарев (с удовольствием выписываю фамилию. Вот был редактор, никаких хлопот не боялся, лишь бы журнал получился интереснее)… итак, он взялся пробивать статью.
Восемь рецензентов было – из самых смелых. Шесть отмолчались, двое дали положительный отзыв: писатель-фантаст Ефремов и ученый-физик Чмутов. И статья вышла… в сентябрьском номере. И я, наивно-нескромный, ждал, что с того сентября начнется борьба за многократную юность, решительная атака на старость, отступление смерти.
Посыпались письма: от больных, от старушек, от беспокойных мам, от учителей и сельских врачей, от чудаков и чудака, коллекционирующего чудаков. (Коллекция чудаков. Тоже тема!) Только специалисты молчали. Не отозвался ни один.
Если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе.
Именно в те годы в Киеве организовался специальный институт долголетия. Я послал туда статью. Переписка тянулась около года, ученые сомневались, не подрывает ли авторитет научного учреждения обсуждение статьи дилетанта. Но в конце концов меня пригласили сделать доклад на научном совете.
Можете представить себе, как я готовился, как продумывал варианты дискуссии на пять ходов вперед: «Я скажу, мне возразят, я опровергну, мне на это ответят, и тогда я отвечу…»
И как трепетал в душе: а вдруг эти ученые знают что-то такое, таинственное, что в печать не попадает, что упустил я, выученик библиотечных каталогов.
– Ну и зачем вы приехали к нам? – спросил заместитель директора. Кажется, он предполагал, что я собираю справки для диссертации.
Я ответил: «Я привез вам гипотезу, привез идею исследования. У вас лаборатория. Надо ставить опыты. Какие? Давайте обсудим». Он возразил:
– У нас утвержден план. У нас неотложные задачи. К нам стучатся старики со своими старческими болезнями. Им надо помочь в первую очередь.
Я-то полагал, что наилучшей помощью была бы отмена старости, возвращение молодости. Но возможно ли это? Заместитель директора сомневался. Чтобы убедить его, надо было кого-то омолодить, а чтобы омолодить, убедить вести исследования в институте. И круг замкнулся. Институт считал неотложной задачей лечение старческих болезней.
Не в первый раз синицу в руках предпочитают журавлю в небе. Даже те, чья служебная обязанность ловить журавлей.
Вот так познакомился я с оборотной стороной высокой специализации науки. Ведь киевский институт-то создавался ради долголетия человека. Однако термин «долголетие» звучит как-то несерьезно, нескромно, самонадеянно. Предпочли назвать «Институт геронтологии». Но что такое геронтология? Наука о старости. Тем самым открылась возможность неограниченного и неопределенного изучательства всего, что имеет отношение к старости: старческое изменение зубов, кожи, волос, поседение, облысение. И за деталями исчезло главное: причина старости, тем более что прячется она в другом возрасте – еще до наступления старости.
Пожалуй, за истекшие тридцать лет положение не изменилось. Вот лежит передо мной сугубо научная книга, недавно выпущенная. В ней написано, что у науки есть задачи тактические, стратегические и сверхстратегические. Тактика в проблеме удлинения жизни – борьба с авариями на дорогах и преждевременной старостью, стратегия – борьба с раком, сердечными болезнями, диабетом и прочими, чтобы приблизиться к биологическому долголетию – к 88 годам (150 уже сняты с повестки дня). Сверхстратегия же – радикальное изменение жизни мало обосновано и думать о нем рано, это дело далекого будущего, середины XXI века в лучшем случае.
Еще был кукольный мультфильм, название которого я безуспешно ищу уже пару десятилетий. Живущие в лесу зверюшки строят космический корабль — классическую многоступенчатую ракету. Которая упала в болото. Но к ним на помощь приходят друзья из других лесов и следующая ракета успешно доставляет интернациональный экипаж на поверхность Луны.
В конце фильма герои бегут от линии терминатора, спасаясь от наступления ледяной лунной ночи. И падают на Землю, свалившись с серпа луны. Меня, помнится, это жутко расстроило. Такой скрупулезно-научный мультик и такой финал.
— Когда я вырасту, я напишу свою книгу о полете на Луну, — помнится, сказал я, — которая кончится нормально, стартом с Луны на ракете, а не вот этой вот фантасмагорией.
И слово своё сдержал. Но, впрочем, это вы уже знаете.
Сцена после титров:
Почему я написал эту статью? Ради рекламы, конечно. На хабре все всё рекламируют — и я не исключение. Раньше я рекламировал себя, но поскольку следующая моя книга — перевод первой части «Спасения» Питера Гамильтона выйдет ближе к новому году, я решил прорекламировать игру.
Традиционно начну издалека. Вот уже 25 лет я играю в «Нeroes of might and magic 2» — сначала на компе, потом на телефоне (Есть отличный бесплатный порт «Free Heroes 2») Для моего сына это игра вообще всей жизни — он играет в неё буквально с двух лет.
Игра хорошая, но, скажем, так, слишком легкая. Ну, или так мне кажется после 25 лет тренировок. Я, словно ужас, летящий на крыльях ночи, устраиваю армагеддон легионам врагов прыгая по цепи телепортов изученных досконально карт. А я не люблю игр в поддавки. Я вам не попаданец в Сталина, в конце концов.
Поэтому я был рад обнаружить в гуглоплее «Braveland Heroes» — игру, с похожим геймплеем и механикой. И с удовольствием делюсь радостью от находки с сообществом. Да, игра не без недостатков. Графика могла бы быть и получше. Баланс между платными и бесплатными игроками — мог бы быть тоньше. (Он вообще мог бы быть). Но играть интересно. Даже не платя — можно двигаться по сюжету, мужественно преодолевая трудности.
В общем — моя рекомендация. И главное — сын удручен, что в созданном мной клане «Водохлёбы» — состоят всего два человека. Он и я. О чем и пожаловался мне.
— Состоять в клане полезно! — сказал он, — можно делиться ресурсами, вместе бить боссов… Но к нам никто не вступает, потому что про наш клан никто не знает.
— Это решаемая проблема, — сказал я, — как всегда, у меня есть план, как всё исправить…
Традиционно начну издалека. Вот уже 25 лет я играю в «Нeroes of might and magic 2» — сначала на компе, потом на телефоне (Есть отличный бесплатный порт «Free Heroes 2») Для моего сына это игра вообще всей жизни — он играет в неё буквально с двух лет.
Игра хорошая, но, скажем, так, слишком легкая. Ну, или так мне кажется после 25 лет тренировок. Я, словно ужас, летящий на крыльях ночи, устраиваю армагеддон легионам врагов прыгая по цепи телепортов изученных досконально карт. А я не люблю игр в поддавки. Я вам не попаданец в Сталина, в конце концов.
Поэтому я был рад обнаружить в гуглоплее «Braveland Heroes» — игру, с похожим геймплеем и механикой. И с удовольствием делюсь радостью от находки с сообществом. Да, игра не без недостатков. Графика могла бы быть и получше. Баланс между платными и бесплатными игроками — мог бы быть тоньше. (Он вообще мог бы быть). Но играть интересно. Даже не платя — можно двигаться по сюжету, мужественно преодолевая трудности.
В общем — моя рекомендация. И главное — сын удручен, что в созданном мной клане «Водохлёбы» — состоят всего два человека. Он и я. О чем и пожаловался мне.
— Состоять в клане полезно! — сказал он, — можно делиться ресурсами, вместе бить боссов… Но к нам никто не вступает, потому что про наш клан никто не знает.
— Это решаемая проблема, — сказал я, — как всегда, у меня есть план, как всё исправить…
