Комментарии 9
Сразу вспомнилось «Основание» Азимова.
Цитата с небольшими сокращениями
— Как это вам удалось прийти к такому замечательному заключению? — спросил Ят Фулхам.
— Довольно просто. Для этого требуется то, на что вы не обращаете никакого внимания — здравый смысл. Видите ли, существует одна такая наука, известная под названием символической логики, которая позволяет отсортировать человеческую речь от всякого ненужного хлама, обнажая голую истину.
— Ну и что с того? — спросил Фулхам.
— Я применил ее. Помимо всего прочего, я применил ее вот к этому документу. Мне самому это, конечно, ни к чему, потому что я прекрасно понимаю, о чем идет речь, но мне кажется я смогу скорее символами, чем словами, объяснить содержание этого документа пяти ученым физикам, то есть вам.
Хардин вынул несколько листов бумаги из папки, лежащей у него под рукой и разложил их.
<…>
— Письмо с Анакреона было, естественно, простой проблемой, потому что люди, которые писали его, были скорее людьми дела, а не слов. В нем ясно, хотя и не совсем квалифицированно высказано одно утверждение. Если смотреть на символы, то увидеть его не просто, но словами оно переводиться следующим образом: «Или вы в течении недели дадите нам то, что мы хотим, или мы перебьем вас к чертовой матери и все равно возьмем то, что нам нужно».
<…>
— А теперь вы видите перед собой копию договора между Империей и Анакреоном, договора, между прочим, подписанного по поручению Императора лордом Дорвином, который был здесь на прошлой неделе. Рядом с договором вы можете видеть его символический знак.
Договор заключал в себя пять страниц мелкого шрифта, а анализ был написан всего на полстраницы.
— Как вы видите, господа, примерно около девяноста процентов выпало из анализа, как полная бессмыслица, а все важное можно описать весьма интересным способом: «Обязательства Анакреона по отношению к Империи: никаких! Власть Империи над Анакреоном: никакой!»
И вновь все пятеро внимательно следили за договором, тщательно сверяясь с доводами, и когда они оторвались от бумаг, Пирени обеспокоенно заявил:
— Кажется, все верно.
— В таком случае вы признаете, что договор этот не больше и не меньше, как декларация полной независимости Анакреона и признание этого статуса Императором?
— Кажется, да.
<…>
— Но тогда, — перебил его Сатт, — как мэр Хардин относится к утверждениям лорда Дорвина в том, что Империя окажет нам поддержку? Его гарантии были… — он пожал плечами. — они были удовлетворительными.
Хардин откинулся на спинку кресла.
— Вы знаете, это самое интересное из того, что только происходит. Я признаюсь, когда увидел его светлость, я решил, что он самый настоящий глупый осел, но в конце концов выяснилось, что он — законченный дипломат и исключительно умен. Я взял на себя смелость записать на пленку все его утверждения. <…> Я записал его, переписал на бумагу, потом так же послал Холку на анализ.
— И где же этот анализ? — спросил Ландин Краст.
— Вот это, — ответил Хардин, — и есть самое интересное. Это был самый трудный анализ из всех трех, проведенных в лаборатории. Когда после двух дней тяжелой работы Холку удалось устранить все бессмысленные утверждения, смутные намеки, бесполезные определения, короче, всю ерунду, оказалось, что у него не осталось ровным счетом ничего, ни единого слова. Лорд Дорвин, господа, за все пять дней обсуждения, не сказал ни одной определенной фразы, и причем так, что вы этого не заметили. Вот вам заверения и гарантии нашей драгоценной Империи.
— Довольно просто. Для этого требуется то, на что вы не обращаете никакого внимания — здравый смысл. Видите ли, существует одна такая наука, известная под названием символической логики, которая позволяет отсортировать человеческую речь от всякого ненужного хлама, обнажая голую истину.
— Ну и что с того? — спросил Фулхам.
— Я применил ее. Помимо всего прочего, я применил ее вот к этому документу. Мне самому это, конечно, ни к чему, потому что я прекрасно понимаю, о чем идет речь, но мне кажется я смогу скорее символами, чем словами, объяснить содержание этого документа пяти ученым физикам, то есть вам.
Хардин вынул несколько листов бумаги из папки, лежащей у него под рукой и разложил их.
<…>
— Письмо с Анакреона было, естественно, простой проблемой, потому что люди, которые писали его, были скорее людьми дела, а не слов. В нем ясно, хотя и не совсем квалифицированно высказано одно утверждение. Если смотреть на символы, то увидеть его не просто, но словами оно переводиться следующим образом: «Или вы в течении недели дадите нам то, что мы хотим, или мы перебьем вас к чертовой матери и все равно возьмем то, что нам нужно».
<…>
— А теперь вы видите перед собой копию договора между Империей и Анакреоном, договора, между прочим, подписанного по поручению Императора лордом Дорвином, который был здесь на прошлой неделе. Рядом с договором вы можете видеть его символический знак.
Договор заключал в себя пять страниц мелкого шрифта, а анализ был написан всего на полстраницы.
— Как вы видите, господа, примерно около девяноста процентов выпало из анализа, как полная бессмыслица, а все важное можно описать весьма интересным способом: «Обязательства Анакреона по отношению к Империи: никаких! Власть Империи над Анакреоном: никакой!»
И вновь все пятеро внимательно следили за договором, тщательно сверяясь с доводами, и когда они оторвались от бумаг, Пирени обеспокоенно заявил:
— Кажется, все верно.
— В таком случае вы признаете, что договор этот не больше и не меньше, как декларация полной независимости Анакреона и признание этого статуса Императором?
— Кажется, да.
<…>
— Но тогда, — перебил его Сатт, — как мэр Хардин относится к утверждениям лорда Дорвина в том, что Империя окажет нам поддержку? Его гарантии были… — он пожал плечами. — они были удовлетворительными.
Хардин откинулся на спинку кресла.
— Вы знаете, это самое интересное из того, что только происходит. Я признаюсь, когда увидел его светлость, я решил, что он самый настоящий глупый осел, но в конце концов выяснилось, что он — законченный дипломат и исключительно умен. Я взял на себя смелость записать на пленку все его утверждения. <…> Я записал его, переписал на бумагу, потом так же послал Холку на анализ.
— И где же этот анализ? — спросил Ландин Краст.
— Вот это, — ответил Хардин, — и есть самое интересное. Это был самый трудный анализ из всех трех, проведенных в лаборатории. Когда после двух дней тяжелой работы Холку удалось устранить все бессмысленные утверждения, смутные намеки, бесполезные определения, короче, всю ерунду, оказалось, что у него не осталось ровным счетом ничего, ни единого слова. Лорд Дорвин, господа, за все пять дней обсуждения, не сказал ни одной определенной фразы, и причем так, что вы этого не заметили. Вот вам заверения и гарантии нашей драгоценной Империи.
НЛО прилетело и опубликовало эту надпись здесь
Спасибо за статью! Люблю рассуждения на подобные темы.
Все, казалось бы, верно.
Вот только есть подозрение, что если упрощать тексты законодательных актов, это приведёт к появлению различных юридических лазеек, которыми не рядовые граждане будут пользоваться, а профессиональные аферисты. Особенно это актуально в отношении законов, написанных на синтетическом языке (то есть, к примеру, на нашем родном русском). И как бороться с этими рисками — отдельный большой вопрос.
Конечно же, это вовсе не отменяет того, что в устной речи чиновники и законодатели должны выражаться максимально просто… если у них нет цели, смежной с целью своего народа, уйти от прямого ответа, а такое, согласитесь, встречается в нашем мире.
Все, казалось бы, верно.
Вот только есть подозрение, что если упрощать тексты законодательных актов, это приведёт к появлению различных юридических лазеек, которыми не рядовые граждане будут пользоваться, а профессиональные аферисты. Особенно это актуально в отношении законов, написанных на синтетическом языке (то есть, к примеру, на нашем родном русском). И как бороться с этими рисками — отдельный большой вопрос.
Конечно же, это вовсе не отменяет того, что в устной речи чиновники и законодатели должны выражаться максимально просто… если у них нет цели, смежной с целью своего народа, уйти от прямого ответа, а такое, согласитесь, встречается в нашем мире.
Этот замечательный приём применен на сайте 500px.com — 500px.com/terms
Спасибо за интересную статью.
А в настоящее время (то есть в октябре 2018) Вы уже потеряли интерес к теме измерения степеней удобочитаемости текстов или ещё интересуетесь этой тематикой?
А в настоящее время (то есть в октябре 2018) Вы уже потеряли интерес к теме измерения степеней удобочитаемости текстов или ещё интересуетесь этой тематикой?
Зарегистрируйтесь на Хабре, чтобы оставить комментарий
Зачем нам нужен понятный язык?