Было время, когда Google хотел попасть на китайский рынок, а Китай нуждался в Google. Теперь это время ушло.
Первый набег Google на китайские рынки стал недолгим экспериментом. Поисковую систему Google China запустили в 2006 году, а спустя четыре года её внезапно закрыли для материкового Китая после крупного взлома и споров по цензуре поисковой выдачи. Но в августе 2018 года сайт журналистских расследований The Intercept сообщил, что компания тайно работает над прототипом новой подцензурной поисковой системы для Китая под названием Project Dragonfly.
На фоне протеста правозащитников и некоторых сотрудников Google вице-президент США Майк Пенс призвал компанию прекратить работу над Dragonfly. Он заявил, что система «усилит цензуру Коммунистической партии и поставит под угрозу конфиденциальность пользователей». В середине декабря издание The Intercept сообщило, что Google приостановила разработку Dragonfly после претензий собственного отдела конфиденциальности, который узнал о проекте из СМИ.
Некоторые наблюдатели говорят, что решение вернуться на крупнейший рынок мира зависит от Google: пойдет ли она на компромисс со своими принципами и подвергнет цензуре поиск, как хочет Китай? Но наблюдатели упускают из внимания главное: на этот раз решение будет принимать китайское правительство.
Google и Китай мучаются в странном вальсе более десяти лет, постоянно борясь за то, кто ведёт, а кто следует. История этого танца демонстрирует основные изменения в отношениях Китая с Google и всей Кремниевой долиной. Чтобы понять, позволит ли Китай компании Google вернуться на рынок, мы должны понять, как Google и Китай попали в такую ситуацию, какие стимулы стоят перед каждой стороной — и как искусственный интеллект может заставить их обоих станцевать под новую мелодию.
Когда в 2006 году открылся www.google.cn, компании только исполнилось два года. iPhone ещё не существовал, как и смартфоны под Android, а китайский интернет рассматривался как заводь поддельных продуктов, лишённых инноваций. Китайская версия Google представляла собой крайне противоречивый эксперимент в интернет-дипломатии. Чтобы попасть в Китай, молодая компания, выбравшая девиз «Не быть злом», согласилась подвергнуть цензуре результаты поиска для китайских пользователей.
Центральное место в этом решении занимала ставка на то, что даже с цензурированным продуктом Google может расширить горизонты китайских пользователей и подтолкнуть китайский интернет к большей открытости.
Сначала Google как будто преуспевал в этой миссии. Когда китайские пользователи искали цензурированный контент в google.cn, они видели уведомление, что некоторые результаты удалены. Это публичное признание интернет-цензуры стало первым среди китайских поисковых систем, и оно не нравилось властям.
«Китайское правительство ненавидело это, — говорит Кайзер Куо, бывший глава отдела международных коммуникаций Baidu. — Они сравнивали это с гостем, который приходит на ужин и говорит: „Я соглашусь съесть еду, но она мне не нравится”». Google не спрашивал разрешения у правительства на такое уведомление, но и не получил указания удалить его. На стороне компании играли мировой престиж и техническая экспертиза. Китай мог быть перспективным рынком, но по-прежнему зависел от Кремниевой долины в плане талантов, финансирования и знаний. Да, Google хотел работать в Китае, но Китай нуждался в Google.
Уведомление Google о цензуре было скромной победой демократии. Вскоре Baidu и другие поисковые системы Китая последовали её примеру. В течение следующих четырёх лет Google China сражался на нескольких фронтах: с китайским правительством из-за ограничений контента, с местным конкурентом Baidu по качеству результатов поиска и с собственным руководством в Маунтин-Вью за право адаптировать глобальные продукты для местных нужд. К концу 2009 года Google контролировала более трети китайского поискового рынка — солидную долю, но значительно ниже, чем 58% у Baidu, согласно Analysys International.
Китайское правительство расправилось с политическим вольнодумством в 2013 году, когда произошли массовые посадки оппозиционеров и было принято законодательство против «распространения слухов» в интернете: два удара, которые задушили политическую дискуссию.
Однако не цензура или конкуренция вынудили Google покинуть Китай. Произошла мощная хакерская атака, известная как операция «Аврора», которая затронула всё, от интеллектуальной собственности Google до аккаунтов китайских правозащитников на Gmail. Нападение, которое, по словам Google, пришло из Китая, вынудило руководство компании принять меры. 12 января 2010 года Google объявила: «Мы решили, что больше не будем подвергать цензуре наши результаты в google.cn, и поэтому в течение следующих нескольких недель обсудим с китайским правительством правовую основу, на которой поисковая система может работать без фильтрации, если такое возможно».
Внезапный разворот ошеломил китайских чиновников. Большинство китайских интернет-пользователей могли спокойно жить дальше с несколькими напоминаниями о правительственном контроле, но объявление Google привлекло всеобщее внимание к кибератакам и цензуре. Крупнейшая в мире интернет-компания и правительство самой густонаселенной страны начали публичные разборки.
«[Китайские чиновники] действительно испугались, и это выглядело так, словно они готовы убежать и спрятаться в какую-нибудь пещеру, — говорит Куо. — Все люди, которым раньше было как будто наплевать на интернет-цензуру, теперь явно злились. Весь интернет гудел».
Но чиновники отказались уступить. «Китай приветствует международный интернет-бизнес, развивающий услуги в Китае в соответствии с законом», — сказала тогда представитель МИД в комментарии Reuters. Правительственный контроль информации был и остаётся центральным элементом доктрины Коммунистической партии Китая. За шесть месяцев до этого, после беспорядков в Синьцзяне, правительство одним махом заблокировало Facebook, Twitter и YouTube, укрепив так называемый Великий китайский файрвол. Правительство сделало ставку: Китаю и его IT-сектору не нужен поиск Google, чтобы добиться успеха.
Google вскоре отказался от google.cn, отступив на гонконгский поисковик. В ответ китайское правительство решило не полностью блокировать сервисы компании, оставив Gmail и Google Maps, а на некоторое время даже периодически разрешало доступ с материка к поисковой системе в Гонконге. Обе стороны зашли в тупик, хотя напряжение сохранилось.
Лидеры Google, казалось, готовы переждать. «Я лично считаю, что вы не можете построить современное общество знаний с такой [цензурой], — сказал председатель Google Эрик Шмидт в интервью Foreign Policy в 2012 году. — Падёт ли такой режим по истечении достаточно долгого времени? Думаю, да, без сомнений».
Но вместо мук под гнётом цензуры китайский интернет-сектор процветал. Между 2010 и 2015 годами произошёл взрывной рост новых продуктов и компаний. Xiaomi, производитель оборудования с нынешней капитализацией $40 млрд, был основан всего лишь в апреле 2010 года. Месяцем ранее появился Meituan — клон Groupon, который превратился в гиганта онлайн-офлайновых сервисов; он выпустил акции в сентябре 2018 года и теперь стоит около $35 млрд. Таксосервис Didi вытеснил Uber из Китая, а теперь бросает ему вызов на международных рынках, основан в 2012 году. Китайские инженеры и предприниматели, вернувшиеся из Кремниевой долины, включая многих бывших гуглеров, сыграли решающую роль в этой революции, привезя технические и бизнес-решения мирового класса на рынок, изолированный от своих бывших работодателей в США. Старые компании, такие как Baidu и Alibaba, также быстро росли в течение этих лет.
В 2017 году правительство начало новые репрессии против VPN — программного обеспечения, широко используемого для обхода цензуры.
Китайское правительство играло противоречивую роль в этом процессе. Оно расправилось с политической оппозицией в 2013 году, заключив в тюрьму критиков и введя новые законы против «распространения слухов» в интернете — элегантная двухходовка, которая в значительной степени задушила политическую дискуссию на некогда громких сайтах социальных сетей. Тем не менее, оно также запустило громкую кампанию по продвижению «массового предпринимательства и массовых инноваций». Финансируемые государством инкубаторы стартапов распространились по всей стране, как и поддерживаемый государством венчурный капитал.
Это слияние сил принесло результаты. Сервисы вроде Meituan процветали. Как и супер-приложение WeChat от Tencent, «цифровой швейцарский армейский нож», который сочетает в себе аспекты WhatsApp, PayPal и десятков других приложений с Запада. Гигант электронной коммерции Alibaba вышел на Нью-Йоркскую фондовую биржу в сентябре 2014 года, продав акции на 25 миллиардов долларов — по-прежнему рекордное IPO в мировой истории.
На волне такого успеха китайское правительство решило нарушить нелёгкое перемирие с Google. В середине 2014 года, за несколько месяцев до IPO Alibaba, правительство заблокировало практически все сервисы Google в Китае, в том числе многие, считающиеся необходимыми для международного бизнеса, такие как Gmail, Google Maps и Google Scholar. «Это застало нас врасплох, поскольку мы чувствовали, что Google был одним из тех ценных активов [блокировку которых они не могут себе позволить]», — говорит Чарли Смит, псевдонимный соучредитель организации GreatFire, которая отслеживает китайский файрвол и помогает обойти цензуру.
Китайское правительство неожиданно выиграло по всем фронтам: заблокировало гигантов Кремниевой долины, подвергло цензуре политическую оппозицию — и в то же время сохраняло контроль над прибыльным и инновационным интернет-сектором.
Когда китайский интернет расцвёл, а правительство не отступило, компания Google начала искать варианты вернуться в Китай. Со смешанным успехом она попробовала продвигать менее политически чувствительные продукты, кроме поиска.
В 2015 году ходили слухи, что Google близка к тому, чтобы вернуть в Китай каталог Google Play, и ожидает одобрения китайского правительства, но слухи так и не материализовались. За этим последовало партнёрство с Mobvoi, китайским производителем смарт-часов, основанным бывшим сотрудником Google. Совместный проект должен был сделать доступным голосовой поиск на Android Wear в Китае. Позже Google инвестировала в Mobvoi, сделав первую прямую инвестицию в Китае с 2010 года.
В марте 2017 года появились сообщения, что власти разблокируют Google Scholar. Они этого не сделали. Сообщения о том, что Google запустит каталог мобильных приложений вместе с китайской компанией NetEase, тоже сошли на нет. Впрочем, Google разрешили заново запустить мобильный переводчик.
Затем состоялось интересное событие. В мае 2017 года прошёл матч между AlphaGo, программой для игры Go от родственной компании DeepMind, и Кэ Цзе, игроком номер один в мире. Проведение матча разрешили в Вучжене, туристическом пригороде Шанхая. AlphaGo выиграла все три игры. Возможно, правительство предвидело такой результат. Прямая трансляция матча в Китае была запрещена, и не только по видео: как писала The Guardian, «зрителям было запрещено освещать матч в прямом эфире любым способом, включая текстовые комментарии, социальные сети или пуш-уведомления». DeepMind транслировала матч за пределы Китая.
В течение того же периода китайские цензоры втихую откатили некоторые из демократических достижений прежних лет. В 2016 году китайские поисковые системы убрали уведомления о цензуре поисковой выдачи, впервые введённые Google. В 2017 году правительство запустило новый механизм подавления VPN. Между тем, китайские власти начали по всей стране внедрять продвинутые технологии наблюдения с использованием искусственного интеллекта, сооружая то, что некоторые называют «полицейским государством 21-го века» в западном регионе Синьцзян, где проживают мусульманские уйгуры (этот район сравнивают с советским ГУЛАГом — прим. пер.).
Карта Синьцзяна и приграничных территорий
Несмотря на ретроградскую атмосферу, Google завершила 2017 год крупным анонсом, открыв новый исследовательский центр ИИ в Пекине. Новый центр будет курировать Фэй-Фэй Ли, ведущий исследователь Google Cloud, сама родом из Китая: «Наука ИИ не знает границ, — написала она в объявлении о запуске Центра. — Как и его преимущества». (В сентябре 2018 года профессор Ли покинула Google и вернулась в Стэнфордский университет).
Исследовательский центр является публичным символом постоянных усилий Google закрепиться в Китае. Но кроме публичных действий, Google предпринимала и некоторые тайные действия, чтобы приспособиться к китайским правительственным ограничениям. Китайским чиновникам показали прототип подцензурной поисковой системы Dragonfly с чёрным списком ключевых слов: предполагалось, что его запустят как часть совместного предприятия с неназванным китайским партнёром. Из документов, добытых The Intercept, следует, что поисковик по-прежнему должен был сообщать пользователям о фактах цензуры.
Другие аспекты проекта вызывали особую тревогу. Сообщалось, что прототип приложения связывает поисковые запросы пользователей с номерами мобильных телефонов, открывая дверь для тотальной слежки и, возможно, арестов, если люди ищут запрещённые материалы.
В своём выступлении перед командой Dragonfly, которое позже просочилось в СМИ, руководитель поискового подразделения Google Бен Гомес объяснил цели компании. По его словам, Китай — «возможно, самый интересный рынок в мире». Google не просто пыталась заработать деньги в Китае, но и стремился к чему-то большему: «Нам нужно понять, что там происходит, для собственного вдохновения, — сказал он. — Китай научит нас тому, чего мы не знаем».
В начале декабря генеральный директор Google Сундар Пичаи сказал комитету Конгресса, что «сейчас у нас нет планов по запуску в Китае», хотя не исключил такие планы на будущее. Вопрос в том, если Google хочет вернуться, пустит ли их Китай?
Чтобы ответить на этот вопрос, попробуйте размышлять как советник президента Си Цзиньпина.
В возвращении поиска Google, безусловно, есть свои плюсы. Растущее число работников сферы знаний в Китае нуждается в доступе к глобальным новостям и исследованиям, а Baidu плохо ищет за пределами Китая. Google может служить ценным партнёром для китайских компаний, стремящихся на международную арену, как это продемонстрировало партнёрство по обмену патентами с Tencent и инвестиции в размере $550 млн в гиганта электронной коммерции JD. Возвращение Google также поможет узаконить подход Коммунистической партии к управлению интернетом: это сигнал, что Китай является незаменимым рынком — и открытым — до тех пор, пока вы «играете по правилам».
Но с точки зрения китайского правительства эти потенциальные преимущества незначительны. Китайские граждане, которым нужен доступ к глобальному интернету, всё еще могут получить его через VPN (хотя это становится всё труднее). Google необязательно вести бизнес в Китае, чтобы помочь китайским интернет-гигантам вести бизнес за рубежом. А гиганты Кремниевой долины уже перестали публично критиковать китайскую интернет-цензуру, а вместо этого восхваляют динамичность и инновации страны.
С другой стороны, возвращение Google несёт угрожающие политические риски. В американских политических кругах растёт враждебность по отношению как к Китаю, так и к Кремниевой долине. Возвращение в Китай инициирует политическое давление на Google. Что, если это давление — через антимонопольные действия или новое законодательство — фактически вынудит компанию выбирать между американским и китайским рынками? Внезапный уход Google в 2010 году стал серьёзной потерей лица для китайского правительства в глазах своих граждан. Если китайские лидеры дадут зелёный свет проекту Dragonfly, то рискуют повторить ситуацию.
Скорее всего, опытный советник решит, что эти риски для Си Цзиньпин, Коммунистической партии и его собственной карьеры перевешивают скромные плюсы от возвращения Google. Сейчас китайское правительство контролирует технологический сектор, который является прибыльным, инновационным и управляется в основном отечественными компаниями — это отличное положение. Возвращение Google уменьшит эти рычаги влияния. Тогда лучше придерживаться статус-кво: манить перспективой полного доступа к рынку и бросать компаниям Кремниевой долины случайные кости, разрешая второстепенные сервисы, такие как Google Translate.
У Google есть один козырь. Она впервые появилась в Китае во времена десктопных компьютеров, а ушла на заре мобильного интернета, но теперь пытается вернуться в эпоху ИИ. Китайское правительство возлагает большие надежды на ИИ как на универсальный инструмент экономической деятельности, военной мощи и социального управления, включая наблюдение за населением. И Google, и родственная по холдингу Alphabet компания DeepMind — мировые лидеры в исследованиях ИИ.
Вероятно, именно поэтому Google проводит такие публичные мероприятия, как матч AlphaGo и игра «Угадай рисунок» в WeChat, а также предпринимает более серьёзные шаги, такие как создание пекинской лаборатории ИИ и продвижение TensorFlow на китайском рынке — программной библиотеки для искусственного интеллекта, разработанной в Google Brain. В совокупности эти усилия представляют собой своего рода лоббистскую стратегию искусственного интеллекта, призванную повлиять на китайское руководство.
Однако эти шаги сталкиваются с противодействием минимум с трёх сторон: Пекин; Вашингтон и Маунтин-Вью.
У китайских лидеров есть все основания полагать, что у них уже имеется всё необходимое. Они могут воспользоваться инструментами разработки программного обеспечения вроде TensorFlow и у них есть престижная исследовательская лаборатория Google для подготовки китайских исследователей в области ИИ, так что необязательно предоставлять Google доступ на рынок.
Между тем, в Вашингтоне силовики раздражены тем, что Google активно ухаживает за геополитическим противником, отказываясь работать с Пентагоном над проектами ИИ, потому что сотрудники Google возражают, чтобы их работа использовалась в военных целях.
Собственный персонал — ключ к третьему полю битвы. Сотрудники уже продемонстрировали способность быстро и эффективно мобилизоваться, как в случае протестов против американских оборонных контрактов. В конце ноября 2018 года более 600 гуглеров подписали открытое письмо с требованием к компании отказаться от проекта Dragonfly: «Мы возражаем против технологий, которые помогают сильным угнетать слабых». Несмотря на все проблемы, верхушка руководства Google не полностью отказалась от своих планов. Хотя развитие Dragonfly приостановилось, но богатство и динамизм китайского рынка привлекают для Google. Но теперь уже не Google принимает решение.
«Знаю, что люди в Кремниевой долине действительно умны и действительно успешны, потому что могут решить любую проблему, с которой столкнутся, — говорит Билл Бишоп, предприниматель в области цифровых медиа с опытом работы на обоих рынках. — Но я не думаю, что они когда-нибудь сталкивались с такой проблемой, как Коммунистическая партия Китая».
Первый набег Google на китайские рынки стал недолгим экспериментом. Поисковую систему Google China запустили в 2006 году, а спустя четыре года её внезапно закрыли для материкового Китая после крупного взлома и споров по цензуре поисковой выдачи. Но в августе 2018 года сайт журналистских расследований The Intercept сообщил, что компания тайно работает над прототипом новой подцензурной поисковой системы для Китая под названием Project Dragonfly.На фоне протеста правозащитников и некоторых сотрудников Google вице-президент США Майк Пенс призвал компанию прекратить работу над Dragonfly. Он заявил, что система «усилит цензуру Коммунистической партии и поставит под угрозу конфиденциальность пользователей». В середине декабря издание The Intercept сообщило, что Google приостановила разработку Dragonfly после претензий собственного отдела конфиденциальности, который узнал о проекте из СМИ.
Некоторые наблюдатели говорят, что решение вернуться на крупнейший рынок мира зависит от Google: пойдет ли она на компромисс со своими принципами и подвергнет цензуре поиск, как хочет Китай? Но наблюдатели упускают из внимания главное: на этот раз решение будет принимать китайское правительство.
Google и Китай мучаются в странном вальсе более десяти лет, постоянно борясь за то, кто ведёт, а кто следует. История этого танца демонстрирует основные изменения в отношениях Китая с Google и всей Кремниевой долиной. Чтобы понять, позволит ли Китай компании Google вернуться на рынок, мы должны понять, как Google и Китай попали в такую ситуацию, какие стимулы стоят перед каждой стороной — и как искусственный интеллект может заставить их обоих станцевать под новую мелодию.
Сделаем всё правильно?
Когда в 2006 году открылся www.google.cn, компании только исполнилось два года. iPhone ещё не существовал, как и смартфоны под Android, а китайский интернет рассматривался как заводь поддельных продуктов, лишённых инноваций. Китайская версия Google представляла собой крайне противоречивый эксперимент в интернет-дипломатии. Чтобы попасть в Китай, молодая компания, выбравшая девиз «Не быть злом», согласилась подвергнуть цензуре результаты поиска для китайских пользователей.
Центральное место в этом решении занимала ставка на то, что даже с цензурированным продуктом Google может расширить горизонты китайских пользователей и подтолкнуть китайский интернет к большей открытости.
Сначала Google как будто преуспевал в этой миссии. Когда китайские пользователи искали цензурированный контент в google.cn, они видели уведомление, что некоторые результаты удалены. Это публичное признание интернет-цензуры стало первым среди китайских поисковых систем, и оно не нравилось властям.
«Китайское правительство ненавидело это, — говорит Кайзер Куо, бывший глава отдела международных коммуникаций Baidu. — Они сравнивали это с гостем, который приходит на ужин и говорит: „Я соглашусь съесть еду, но она мне не нравится”». Google не спрашивал разрешения у правительства на такое уведомление, но и не получил указания удалить его. На стороне компании играли мировой престиж и техническая экспертиза. Китай мог быть перспективным рынком, но по-прежнему зависел от Кремниевой долины в плане талантов, финансирования и знаний. Да, Google хотел работать в Китае, но Китай нуждался в Google.
Уведомление Google о цензуре было скромной победой демократии. Вскоре Baidu и другие поисковые системы Китая последовали её примеру. В течение следующих четырёх лет Google China сражался на нескольких фронтах: с китайским правительством из-за ограничений контента, с местным конкурентом Baidu по качеству результатов поиска и с собственным руководством в Маунтин-Вью за право адаптировать глобальные продукты для местных нужд. К концу 2009 года Google контролировала более трети китайского поискового рынка — солидную долю, но значительно ниже, чем 58% у Baidu, согласно Analysys International.
Китайское правительство расправилось с политическим вольнодумством в 2013 году, когда произошли массовые посадки оппозиционеров и было принято законодательство против «распространения слухов» в интернете: два удара, которые задушили политическую дискуссию.
Однако не цензура или конкуренция вынудили Google покинуть Китай. Произошла мощная хакерская атака, известная как операция «Аврора», которая затронула всё, от интеллектуальной собственности Google до аккаунтов китайских правозащитников на Gmail. Нападение, которое, по словам Google, пришло из Китая, вынудило руководство компании принять меры. 12 января 2010 года Google объявила: «Мы решили, что больше не будем подвергать цензуре наши результаты в google.cn, и поэтому в течение следующих нескольких недель обсудим с китайским правительством правовую основу, на которой поисковая система может работать без фильтрации, если такое возможно».
Внезапный разворот ошеломил китайских чиновников. Большинство китайских интернет-пользователей могли спокойно жить дальше с несколькими напоминаниями о правительственном контроле, но объявление Google привлекло всеобщее внимание к кибератакам и цензуре. Крупнейшая в мире интернет-компания и правительство самой густонаселенной страны начали публичные разборки.
«[Китайские чиновники] действительно испугались, и это выглядело так, словно они готовы убежать и спрятаться в какую-нибудь пещеру, — говорит Куо. — Все люди, которым раньше было как будто наплевать на интернет-цензуру, теперь явно злились. Весь интернет гудел».
Но чиновники отказались уступить. «Китай приветствует международный интернет-бизнес, развивающий услуги в Китае в соответствии с законом», — сказала тогда представитель МИД в комментарии Reuters. Правительственный контроль информации был и остаётся центральным элементом доктрины Коммунистической партии Китая. За шесть месяцев до этого, после беспорядков в Синьцзяне, правительство одним махом заблокировало Facebook, Twitter и YouTube, укрепив так называемый Великий китайский файрвол. Правительство сделало ставку: Китаю и его IT-сектору не нужен поиск Google, чтобы добиться успеха.
Google вскоре отказался от google.cn, отступив на гонконгский поисковик. В ответ китайское правительство решило не полностью блокировать сервисы компании, оставив Gmail и Google Maps, а на некоторое время даже периодически разрешало доступ с материка к поисковой системе в Гонконге. Обе стороны зашли в тупик, хотя напряжение сохранилось.
Лидеры Google, казалось, готовы переждать. «Я лично считаю, что вы не можете построить современное общество знаний с такой [цензурой], — сказал председатель Google Эрик Шмидт в интервью Foreign Policy в 2012 году. — Падёт ли такой режим по истечении достаточно долгого времени? Думаю, да, без сомнений».
Смена роли
Но вместо мук под гнётом цензуры китайский интернет-сектор процветал. Между 2010 и 2015 годами произошёл взрывной рост новых продуктов и компаний. Xiaomi, производитель оборудования с нынешней капитализацией $40 млрд, был основан всего лишь в апреле 2010 года. Месяцем ранее появился Meituan — клон Groupon, который превратился в гиганта онлайн-офлайновых сервисов; он выпустил акции в сентябре 2018 года и теперь стоит около $35 млрд. Таксосервис Didi вытеснил Uber из Китая, а теперь бросает ему вызов на международных рынках, основан в 2012 году. Китайские инженеры и предприниматели, вернувшиеся из Кремниевой долины, включая многих бывших гуглеров, сыграли решающую роль в этой революции, привезя технические и бизнес-решения мирового класса на рынок, изолированный от своих бывших работодателей в США. Старые компании, такие как Baidu и Alibaba, также быстро росли в течение этих лет.
В 2017 году правительство начало новые репрессии против VPN — программного обеспечения, широко используемого для обхода цензуры.
Китайское правительство играло противоречивую роль в этом процессе. Оно расправилось с политической оппозицией в 2013 году, заключив в тюрьму критиков и введя новые законы против «распространения слухов» в интернете — элегантная двухходовка, которая в значительной степени задушила политическую дискуссию на некогда громких сайтах социальных сетей. Тем не менее, оно также запустило громкую кампанию по продвижению «массового предпринимательства и массовых инноваций». Финансируемые государством инкубаторы стартапов распространились по всей стране, как и поддерживаемый государством венчурный капитал.
Это слияние сил принесло результаты. Сервисы вроде Meituan процветали. Как и супер-приложение WeChat от Tencent, «цифровой швейцарский армейский нож», который сочетает в себе аспекты WhatsApp, PayPal и десятков других приложений с Запада. Гигант электронной коммерции Alibaba вышел на Нью-Йоркскую фондовую биржу в сентябре 2014 года, продав акции на 25 миллиардов долларов — по-прежнему рекордное IPO в мировой истории.
На волне такого успеха китайское правительство решило нарушить нелёгкое перемирие с Google. В середине 2014 года, за несколько месяцев до IPO Alibaba, правительство заблокировало практически все сервисы Google в Китае, в том числе многие, считающиеся необходимыми для международного бизнеса, такие как Gmail, Google Maps и Google Scholar. «Это застало нас врасплох, поскольку мы чувствовали, что Google был одним из тех ценных активов [блокировку которых они не могут себе позволить]», — говорит Чарли Смит, псевдонимный соучредитель организации GreatFire, которая отслеживает китайский файрвол и помогает обойти цензуру.
Китайское правительство неожиданно выиграло по всем фронтам: заблокировало гигантов Кремниевой долины, подвергло цензуре политическую оппозицию — и в то же время сохраняло контроль над прибыльным и инновационным интернет-сектором.
Троянский конь AlphaGo
Когда китайский интернет расцвёл, а правительство не отступило, компания Google начала искать варианты вернуться в Китай. Со смешанным успехом она попробовала продвигать менее политически чувствительные продукты, кроме поиска.
В 2015 году ходили слухи, что Google близка к тому, чтобы вернуть в Китай каталог Google Play, и ожидает одобрения китайского правительства, но слухи так и не материализовались. За этим последовало партнёрство с Mobvoi, китайским производителем смарт-часов, основанным бывшим сотрудником Google. Совместный проект должен был сделать доступным голосовой поиск на Android Wear в Китае. Позже Google инвестировала в Mobvoi, сделав первую прямую инвестицию в Китае с 2010 года.
В марте 2017 года появились сообщения, что власти разблокируют Google Scholar. Они этого не сделали. Сообщения о том, что Google запустит каталог мобильных приложений вместе с китайской компанией NetEase, тоже сошли на нет. Впрочем, Google разрешили заново запустить мобильный переводчик.
Затем состоялось интересное событие. В мае 2017 года прошёл матч между AlphaGo, программой для игры Go от родственной компании DeepMind, и Кэ Цзе, игроком номер один в мире. Проведение матча разрешили в Вучжене, туристическом пригороде Шанхая. AlphaGo выиграла все три игры. Возможно, правительство предвидело такой результат. Прямая трансляция матча в Китае была запрещена, и не только по видео: как писала The Guardian, «зрителям было запрещено освещать матч в прямом эфире любым способом, включая текстовые комментарии, социальные сети или пуш-уведомления». DeepMind транслировала матч за пределы Китая.
В течение того же периода китайские цензоры втихую откатили некоторые из демократических достижений прежних лет. В 2016 году китайские поисковые системы убрали уведомления о цензуре поисковой выдачи, впервые введённые Google. В 2017 году правительство запустило новый механизм подавления VPN. Между тем, китайские власти начали по всей стране внедрять продвинутые технологии наблюдения с использованием искусственного интеллекта, сооружая то, что некоторые называют «полицейским государством 21-го века» в западном регионе Синьцзян, где проживают мусульманские уйгуры (этот район сравнивают с советским ГУЛАГом — прим. пер.).
Карта Синьцзяна и приграничных территорий
Несмотря на ретроградскую атмосферу, Google завершила 2017 год крупным анонсом, открыв новый исследовательский центр ИИ в Пекине. Новый центр будет курировать Фэй-Фэй Ли, ведущий исследователь Google Cloud, сама родом из Китая: «Наука ИИ не знает границ, — написала она в объявлении о запуске Центра. — Как и его преимущества». (В сентябре 2018 года профессор Ли покинула Google и вернулась в Стэнфордский университет).
Исследовательский центр является публичным символом постоянных усилий Google закрепиться в Китае. Но кроме публичных действий, Google предпринимала и некоторые тайные действия, чтобы приспособиться к китайским правительственным ограничениям. Китайским чиновникам показали прототип подцензурной поисковой системы Dragonfly с чёрным списком ключевых слов: предполагалось, что его запустят как часть совместного предприятия с неназванным китайским партнёром. Из документов, добытых The Intercept, следует, что поисковик по-прежнему должен был сообщать пользователям о фактах цензуры.
Другие аспекты проекта вызывали особую тревогу. Сообщалось, что прототип приложения связывает поисковые запросы пользователей с номерами мобильных телефонов, открывая дверь для тотальной слежки и, возможно, арестов, если люди ищут запрещённые материалы.
В своём выступлении перед командой Dragonfly, которое позже просочилось в СМИ, руководитель поискового подразделения Google Бен Гомес объяснил цели компании. По его словам, Китай — «возможно, самый интересный рынок в мире». Google не просто пыталась заработать деньги в Китае, но и стремился к чему-то большему: «Нам нужно понять, что там происходит, для собственного вдохновения, — сказал он. — Китай научит нас тому, чего мы не знаем».
В начале декабря генеральный директор Google Сундар Пичаи сказал комитету Конгресса, что «сейчас у нас нет планов по запуску в Китае», хотя не исключил такие планы на будущее. Вопрос в том, если Google хочет вернуться, пустит ли их Китай?
Китайский расчёт
Чтобы ответить на этот вопрос, попробуйте размышлять как советник президента Си Цзиньпина.
В возвращении поиска Google, безусловно, есть свои плюсы. Растущее число работников сферы знаний в Китае нуждается в доступе к глобальным новостям и исследованиям, а Baidu плохо ищет за пределами Китая. Google может служить ценным партнёром для китайских компаний, стремящихся на международную арену, как это продемонстрировало партнёрство по обмену патентами с Tencent и инвестиции в размере $550 млн в гиганта электронной коммерции JD. Возвращение Google также поможет узаконить подход Коммунистической партии к управлению интернетом: это сигнал, что Китай является незаменимым рынком — и открытым — до тех пор, пока вы «играете по правилам».
Но с точки зрения китайского правительства эти потенциальные преимущества незначительны. Китайские граждане, которым нужен доступ к глобальному интернету, всё еще могут получить его через VPN (хотя это становится всё труднее). Google необязательно вести бизнес в Китае, чтобы помочь китайским интернет-гигантам вести бизнес за рубежом. А гиганты Кремниевой долины уже перестали публично критиковать китайскую интернет-цензуру, а вместо этого восхваляют динамичность и инновации страны.
С другой стороны, возвращение Google несёт угрожающие политические риски. В американских политических кругах растёт враждебность по отношению как к Китаю, так и к Кремниевой долине. Возвращение в Китай инициирует политическое давление на Google. Что, если это давление — через антимонопольные действия или новое законодательство — фактически вынудит компанию выбирать между американским и китайским рынками? Внезапный уход Google в 2010 году стал серьёзной потерей лица для китайского правительства в глазах своих граждан. Если китайские лидеры дадут зелёный свет проекту Dragonfly, то рискуют повторить ситуацию.
Скорее всего, опытный советник решит, что эти риски для Си Цзиньпин, Коммунистической партии и его собственной карьеры перевешивают скромные плюсы от возвращения Google. Сейчас китайское правительство контролирует технологический сектор, который является прибыльным, инновационным и управляется в основном отечественными компаниями — это отличное положение. Возвращение Google уменьшит эти рычаги влияния. Тогда лучше придерживаться статус-кво: манить перспективой полного доступа к рынку и бросать компаниям Кремниевой долины случайные кости, разрешая второстепенные сервисы, такие как Google Translate.
Игра Google
У Google есть один козырь. Она впервые появилась в Китае во времена десктопных компьютеров, а ушла на заре мобильного интернета, но теперь пытается вернуться в эпоху ИИ. Китайское правительство возлагает большие надежды на ИИ как на универсальный инструмент экономической деятельности, военной мощи и социального управления, включая наблюдение за населением. И Google, и родственная по холдингу Alphabet компания DeepMind — мировые лидеры в исследованиях ИИ.
Вероятно, именно поэтому Google проводит такие публичные мероприятия, как матч AlphaGo и игра «Угадай рисунок» в WeChat, а также предпринимает более серьёзные шаги, такие как создание пекинской лаборатории ИИ и продвижение TensorFlow на китайском рынке — программной библиотеки для искусственного интеллекта, разработанной в Google Brain. В совокупности эти усилия представляют собой своего рода лоббистскую стратегию искусственного интеллекта, призванную повлиять на китайское руководство.
Однако эти шаги сталкиваются с противодействием минимум с трёх сторон: Пекин; Вашингтон и Маунтин-Вью.
У китайских лидеров есть все основания полагать, что у них уже имеется всё необходимое. Они могут воспользоваться инструментами разработки программного обеспечения вроде TensorFlow и у них есть престижная исследовательская лаборатория Google для подготовки китайских исследователей в области ИИ, так что необязательно предоставлять Google доступ на рынок.
Между тем, в Вашингтоне силовики раздражены тем, что Google активно ухаживает за геополитическим противником, отказываясь работать с Пентагоном над проектами ИИ, потому что сотрудники Google возражают, чтобы их работа использовалась в военных целях.
Собственный персонал — ключ к третьему полю битвы. Сотрудники уже продемонстрировали способность быстро и эффективно мобилизоваться, как в случае протестов против американских оборонных контрактов. В конце ноября 2018 года более 600 гуглеров подписали открытое письмо с требованием к компании отказаться от проекта Dragonfly: «Мы возражаем против технологий, которые помогают сильным угнетать слабых». Несмотря на все проблемы, верхушка руководства Google не полностью отказалась от своих планов. Хотя развитие Dragonfly приостановилось, но богатство и динамизм китайского рынка привлекают для Google. Но теперь уже не Google принимает решение.
«Знаю, что люди в Кремниевой долине действительно умны и действительно успешны, потому что могут решить любую проблему, с которой столкнутся, — говорит Билл Бишоп, предприниматель в области цифровых медиа с опытом работы на обоих рынках. — Но я не думаю, что они когда-нибудь сталкивались с такой проблемой, как Коммунистическая партия Китая».
