Ну, мои маленькие любители мировых финансов, мои любимые читатели FT, WSJ и прочего непотребного чтива, ну чем же мне вас сегодня порадовать? Даже и не знаю — Reuters с Bloomberg'ом вы, наверное, и так читаете, в утреннем FT ничего хорошего не было, даже желтая пресса пестрит аршинными заголовками про то, как у нас все плохо, и как у нас все будет еще хуже к концу финансового года.
С одной стороны, это даже хорошо. Вот, к примеру, до кризиса, все кричали про плохую Россию и маленькую, но гордую Грузию. Ага, ох как кричали, и даже те же FT и WSJ не забывали покрикивать (впрочем, тут же принимая серьезный вид, и рассуждаю о том, как это повлияет на P/E в нефтяной индустрии, куда пойдет завтра Brent и что будет с голубыми фишками). А вот тут, понимаешь, кризис настал — и сразу появилась новая, куда более интересная тема для заголовков. Ну чего уж там, своя-то сопля всяко соленее.
Тут вот спрашивают меня товарищи из соседнего топика — а о чем же еще писать, как не о кризисе? И если писать, то что именно и в каком тоне? Ну откуда ж я знаю, яхонтовые вы мои, три-то класса церковно-приходской да и то с небритым рылом — во фронт-офис. Тут ведь, понимаешь, какое дело — кризис он не только и не столько в финансах. Кризис он, понимаешь, в людях: после того, как братья Лимоны приказали долго жить (а на деле — задолго до этого, еще когда Северно-Скальный банк отдал Богу душу, а совсем точно — когда Фанни Мэй по миру пошел — от чего он это сделал — другая история), люди нервничать, понимаешь, начали. А человек когда нервничает — он чего творит — не ведает. И пошли люди снимать деньги с депозитов — отбирать у банков кровно заработанные.
Это бы пол-беды. Так те, ктопобогаче умнее всех, всегда считали, что «хранить деньги в банке — бред. надёжней купить акции какой-нибудь компании» — и покупали, значить, акции. И тоже, заметьте, занервничали — и быстро-быстро побежали эти акции продавать. А фондовый рынок — это совсем не баба Клава на деревенском базаре. Тут панику любят и чуют за десять миль — акции поползли вниз. То есть сперва поползли, потом поползли быстрее, потом полетели, а потом мы имеем, мои дорогие, то, что имеем.
А имеем мы вот что. Наступила всеобщая паника. Все продают ноты, бонды, акции и вообще все что есть по любым ценам — лишь бы слить их с рук, и получить наличность. Тут ведь дело какое — с одной стороны, если б все попридержали акции, то, глядишь, кризиса бы и не было (вру, конечно — был бы, но другой). Но ведь все думают — я-то попридержу, а они-то продадут! И акции, значить, упадут! И я, стало быть, стану беднее?! Нет уж — лучше уж я прямо сейчас, за сколько ни есть продам — а там хоть трава не расти.
Она, собственно и не растет. Она и не будет расти теперь. До какого момента? Мне вот, золотки вы мои, кажется, что теперь пока мы не дойдем до самой нижней точки кризиса, в чем бы она ни выражалась, рынки не успокоятся. Все будут все продавать, все будет падать (впрочем, из-за постоянных снижений ставок деньги будут дешеветь, и получение наличности вовсе не будет гарантировать сохранность этих денег). То есть пока мы не достигнем дна, не поваляемся там как следует, пока все не убедятся, что хуже не будет, потому что хуже уже просто некуда — улучшений ждать не след. А вот когда это наступит, как это будет выглядеть и чем это все закончится, это, финансово подкованные вы мои, совсем-совсем другая сказка.
С одной стороны, это даже хорошо. Вот, к примеру, до кризиса, все кричали про плохую Россию и маленькую, но гордую Грузию. Ага, ох как кричали, и даже те же FT и WSJ не забывали покрикивать (впрочем, тут же принимая серьезный вид, и рассуждаю о том, как это повлияет на P/E в нефтяной индустрии, куда пойдет завтра Brent и что будет с голубыми фишками). А вот тут, понимаешь, кризис настал — и сразу появилась новая, куда более интересная тема для заголовков. Ну чего уж там, своя-то сопля всяко соленее.
Тут вот спрашивают меня товарищи из соседнего топика — а о чем же еще писать, как не о кризисе? И если писать, то что именно и в каком тоне? Ну откуда ж я знаю, яхонтовые вы мои, три-то класса церковно-приходской да и то с небритым рылом — во фронт-офис. Тут ведь, понимаешь, какое дело — кризис он не только и не столько в финансах. Кризис он, понимаешь, в людях: после того, как братья Лимоны приказали долго жить (а на деле — задолго до этого, еще когда Северно-Скальный банк отдал Богу душу, а совсем точно — когда Фанни Мэй по миру пошел — от чего он это сделал — другая история), люди нервничать, понимаешь, начали. А человек когда нервничает — он чего творит — не ведает. И пошли люди снимать деньги с депозитов — отбирать у банков кровно заработанные.
Это бы пол-беды. Так те, кто
А имеем мы вот что. Наступила всеобщая паника. Все продают ноты, бонды, акции и вообще все что есть по любым ценам — лишь бы слить их с рук, и получить наличность. Тут ведь дело какое — с одной стороны, если б все попридержали акции, то, глядишь, кризиса бы и не было (вру, конечно — был бы, но другой). Но ведь все думают — я-то попридержу, а они-то продадут! И акции, значить, упадут! И я, стало быть, стану беднее?! Нет уж — лучше уж я прямо сейчас, за сколько ни есть продам — а там хоть трава не расти.
Она, собственно и не растет. Она и не будет расти теперь. До какого момента? Мне вот, золотки вы мои, кажется, что теперь пока мы не дойдем до самой нижней точки кризиса, в чем бы она ни выражалась, рынки не успокоятся. Все будут все продавать, все будет падать (впрочем, из-за постоянных снижений ставок деньги будут дешеветь, и получение наличности вовсе не будет гарантировать сохранность этих денег). То есть пока мы не достигнем дна, не поваляемся там как следует, пока все не убедятся, что хуже не будет, потому что хуже уже просто некуда — улучшений ждать не след. А вот когда это наступит, как это будет выглядеть и чем это все закончится, это, финансово подкованные вы мои, совсем-совсем другая сказка.
