Принято считать, что ракетостроение — одна из самых романтичных отраслей промышленности. Однако, в годы войны, в немецком ракетостроении был задействован труд не только инженеров-романтиков, но и десятков тысяч узников концлагерей. Они трудились и в штольнях завода в Миттельверке на производстве реактивной техники (было изготовлено 5 946 баллистических ракет Фау-2, которую можно считать “прабабушкой” легендарной Р-7), и в ракетном центре Пенемюнде.
Многие заключенные, не желая мириться со своей участью, саботировали работу и организовывали побег. О самом уникальном случае побега из “колыбели мирового ракетостроения”, организованного группой Девятаева, хочется рассказать сегодня. Если кратко — 10 узников лагеря при полигоне Пенемюнде 8 февраля 1945 года угнали немецкий бомбардировщик He-111 и перелетели на нем через линию фронта. Подробности данного подвига представлены ниже.
Полигон Пенемюнде
Начиная с 1937 года, ракетным исследовательским центром Пенемюнде, расположенном на о. Узедом в Балтийском море, велась напряженная работа по разработке и испытаниям ракетного вооружения, в частности, первой в мире серийной баллистической ракеты Фау-2 (главный конструктор — Вернер фон Браун). О масштабах работ говорит численность персонала центра: в 1943 году она превысила 15 000 человек.
Слева представлена схема научно-исследовательского ракетного центра в Пенемюнде в годы войны, где 1 — стартовые позиции ракет; 4 — аэродром; 5 — электростанция (ныне — Историко-технический музей); 6 — аэродинамическая лаборатория, рядом с ней располагался концлагерь «Карлсхаген»; 9 — испытательные стенды Фау-2; 10 — ракетостроительный завод; 11 — жилой городок. Справа — снимок Google Maps той же части острова в наши дни. Невооруженным взглядом заметны контуры бывшего испытательного стенда Фау-2.
Слева представлен снимок Google Maps Историко-технического музея Пенемюнде в наши дни, где 1 — самолет-снаряд Фау-1, 2 — копия первой ракеты Фау-2, 3 — памятный камень бежавшим узникам из группы Девятаева. Справа фото памятного камня крупным планом, на котором перечислены все участники побега.
Несмотря на серьезнейшие разрушения и гибель сотен специалистов после авиаудара 17 августа 1943 года (участвовало 597 тяжелых бомбардировщиков британских ВВС), и последующие авианалеты, интенсивные работы в Пенемюнде велись почти до самого конца войны. Последняя ракета Фау-2 стартовала с полигона 19 февраля 1945 года, всего с острова было осуществлено 264 запуска А-4. Также велась ускоренная разработка зенитных ракет “Вассерфаль”, “Шметтерлинг” и пр., существенно опередивших свое время. Борис Черток в книге “Ракеты и люди” вспоминал, что здания полигона в июне 1945 года находились в удовлетворительном состоянии и, по большей части, полигон Пенемюнде мог бы функционировать, если бы оборудование не было эвакуировано/уничтожено немецкими специалистами.
“Эхо Войны”
Северный берег острова Узедом, подвергшийся бомбардировкам, до сих пор напоминает лунный пейзаж. Снимок Google Maps.
Также о налетах союзников напоминает корпус британского бомбардировщика на дне озера Кёльпиен, расположенного рядом с аэродромом о.Узедом. Ссылка на его расположение на карте.
Северный берег острова Узедом, подвергшийся бомбардировкам, до сих пор напоминает лунный пейзаж. Снимок Google Maps.
Также о налетах союзников напоминает корпус британского бомбардировщика на дне озера Кёльпиен, расположенного рядом с аэродромом о.Узедом. Ссылка на его расположение на карте.
В концлагере «Карлсхаген» при ракетном центре Пенемюнде, начиная с 1943 года, работали тысячи заключенных, в том числе, они обезвреживали неразорвавшиеся бомбы, а также устраняли последствия бомбежек. Нечеловеческие условия содержания и труда узников этого лагеря подробно описаны в воспоминаниях самого Михаила Девятаева “Побег из ада” и еще одного организатора побега — Ивана Кривоногова “Родина зовет. Записки офицера советской армии”. В данных книгах также представлены события боевого пути плененных советских офицеров, некоторые из которых я привожу ниже:
Боевой путь Михаила Девятаева и Ивана Кривоногова до побега с о.Узедом
Михаил Петрович свой первый боевой вылет совершил утром 22 июня 1941 года. Имея за плечами 9 воздушных побед, тяжелейшее ранение в воздухе, долгую реабилитацию, после которой — запрет на управление истребителями, два года полетов в санитарной авиации за штурвалом По-2, Девятаев, при помощи своего бывшего командира В. И. Боброва, попадает в 9-ю истребительную авиадивизию под командованием Александра Покрышкина. Истребительная авиадивизия Покрышкина была одной из лучших в Красной Армии, а встречи с самим талантливым комдивом немецкие летчики опасались, передавая в эфир открытым текстом: «Achtung! Pokryshkin ist in der Luft!» («Внимание! Покрышкин в воздухе!»).
Впоследствии, Покрышкин высоко оценил подвиг Михаила Петровича (текст представлен в воспоминаниях Девятаева):
13 июля 1944 года, в ходе воздушного боя с превосходящими силами противника, истребитель Bell P-39 Airacobra под управлением Девятаева был сбит над вражеской территорией. Очнулся летчик уже в землянке, будучи захваченным в плен.
После безрезультатных допросов, оказавшись сначала в Лодзинском, а затем, в Кляйнкенигсбергском лагере, с простреленным плечом, вывихнутым коленом обгоревшими руками и лицом, летчик начинает планировать побег. Михаил Петрович находит единомышленников и первой попыткой становится рытье подкопа из барака за лагерное ограждение. О почти завершенном туннеле узнает охрана лагеря и участников побега отправляют в концлагерь «Заксенхаузен». В застенках лагеря Девятаеву спасает жизнь заключенный, работавший парикмахером. Он подменил карточку летчика, обвиненного в попытке побега и саботаже (за это полагалась смертная казнь), на карточку погибшего ранее узника по фамилии Никитенко, а также заменил нашивную бирку с индивидуальным номером заключенного. Товарищи из подпольного сопротивления поспособствовали, чтобы Девятаева, желающего осуществить побег, отправили в лагерь на о.Узедом, который располагался вблизи аэродрома.
Иван Павлович начал войну в звании лейтенанта командиром гарнизона приграничного дота вблизи г. Леско. Гарнизон держал оборону в течение 13 дней, пока немецкие части не окружили дот превосходящими силами и не осуществили несколько подрывов казематов и крыши дота. После чего, раненый Кривоногов (у него сильно обгорела голова) и три его товарища смогли с боем вырваться из разрушенного дота. Примкнув к группе военных, при попытке раздобыть продовольствие, лейтенант попадает в плен 6 июля 1941 года. В первые дни военнопленные прятали Кривоногова от немцев, которые по характеру ожогов на голове приняли его за танкиста и пытались его разыскать. Далее он был отправлен в лагерь в Лотарингии на юге Франции, откуда, за попытку побега и убийство надзирателя, этапирован в несколько тюрем и концлагерей. В конце 1943 года Кривоногов попадает на о. Узедом, где начинает организацию нового побега.
Михаил Петрович Девятаев
Михаил Петрович свой первый боевой вылет совершил утром 22 июня 1941 года. Имея за плечами 9 воздушных побед, тяжелейшее ранение в воздухе, долгую реабилитацию, после которой — запрет на управление истребителями, два года полетов в санитарной авиации за штурвалом По-2, Девятаев, при помощи своего бывшего командира В. И. Боброва, попадает в 9-ю истребительную авиадивизию под командованием Александра Покрышкина. Истребительная авиадивизия Покрышкина была одной из лучших в Красной Армии, а встречи с самим талантливым комдивом немецкие летчики опасались, передавая в эфир открытым текстом: «Achtung! Pokryshkin ist in der Luft!» («Внимание! Покрышкин в воздухе!»).
Впоследствии, Покрышкин высоко оценил подвиг Михаила Петровича (текст представлен в воспоминаниях Девятаева):
По обстоятельствам боевой жизни на войне можно оказаться в плену, но не стать пленником...К тому же, в воспоминаниях А. И. Покрышкина “Познать себя в бою”, представлено подробное описание подвига. Также примечательно, что на интервью 1985 года лётчики дивизии Покрышкина и сам её командир засчитали угнанный самолет Михаилу Девятаеву в счет сбитых.
13 июля 1944 года, в ходе воздушного боя с превосходящими силами противника, истребитель Bell P-39 Airacobra под управлением Девятаева был сбит над вражеской территорией. Очнулся летчик уже в землянке, будучи захваченным в плен.
После безрезультатных допросов, оказавшись сначала в Лодзинском, а затем, в Кляйнкенигсбергском лагере, с простреленным плечом, вывихнутым коленом обгоревшими руками и лицом, летчик начинает планировать побег. Михаил Петрович находит единомышленников и первой попыткой становится рытье подкопа из барака за лагерное ограждение. О почти завершенном туннеле узнает охрана лагеря и участников побега отправляют в концлагерь «Заксенхаузен». В застенках лагеря Девятаеву спасает жизнь заключенный, работавший парикмахером. Он подменил карточку летчика, обвиненного в попытке побега и саботаже (за это полагалась смертная казнь), на карточку погибшего ранее узника по фамилии Никитенко, а также заменил нашивную бирку с индивидуальным номером заключенного. Товарищи из подпольного сопротивления поспособствовали, чтобы Девятаева, желающего осуществить побег, отправили в лагерь на о.Узедом, который располагался вблизи аэродрома.
Иван Павлович Кривоногов
Иван Павлович начал войну в звании лейтенанта командиром гарнизона приграничного дота вблизи г. Леско. Гарнизон держал оборону в течение 13 дней, пока немецкие части не окружили дот превосходящими силами и не осуществили несколько подрывов казематов и крыши дота. После чего, раненый Кривоногов (у него сильно обгорела голова) и три его товарища смогли с боем вырваться из разрушенного дота. Примкнув к группе военных, при попытке раздобыть продовольствие, лейтенант попадает в плен 6 июля 1941 года. В первые дни военнопленные прятали Кривоногова от немцев, которые по характеру ожогов на голове приняли его за танкиста и пытались его разыскать. Далее он был отправлен в лагерь в Лотарингии на юге Франции, откуда, за попытку побега и убийство надзирателя, этапирован в несколько тюрем и концлагерей. В конце 1943 года Кривоногов попадает на о. Узедом, где начинает организацию нового побега.
В октябре 1944 года, после прибытия на о.Узедом Михаила Девятаева, был сформирован костяк группы, в который вошли сам Девятаев, Кривоногов, Соколов, Немченко и Кутергин. Группа отказалась от старого плана побега на материк при помощи лодки и окончательно сфокусировалась на захвате самолета на аэродроме.
Непосредственно для угона самолета узникам пришлось решить ряд проблем:
- Членам группы нужно было оказаться в аэродромной команде, чтобы получить доступ к самолетам. Для этого они подбрасывают украденное кольцо текущему руководителю команды (капо), который сотрудничал с немцами. Капо обвиняют в краже и казнят. Руководителем аэродромной команды становится один из организаторов группы (Немченко), что делает возможным переход в команду оставшихся участников побега.
- Михаил Девятаев не имел опыта пилотирования немецких самолетов, тем более — бомбардировщиков (истребитель не подходил ввиду многочисленности группы), поэтому, пришлось по крупицам собирать доступную информацию об авиатехнике противника:
Я начал внимательно присматриваться к немецким машинам, используя малейшую возможность для ознакомления с ними. <…> Стал изучать детали разбитых самолетов, хотя без риска быть застреленным их невозможно было взять. Часто нам поручали убирать обломки самолетов. Во время этой работы я выдирал с приборной доски разные таблички, прятал их в карманы, в котелок, а вернувшись в барак, старался разобраться, что к чему, изучал назначение приборов.
<…> В один из январских дней нас заставили разгребать снег у самолетов, маскировать их. Мне прямо-таки повезло: я очищал крыло самолёта от снега и вблизи наблюдал, как экипаж привычными движениями расчехлял моторы, подключал аккумуляторную тележку к бортовой сети, как открывались дверцы кабины. А когда заревели моторы, мне захотелось посмотреть хоть одним глазом на действия летчика, который запускал для подогрева моторы. Приподнявшись на крыло, я увидел, как он обращается с арматурой кабины, что делает во время запуска самолета. А летчик, видимо, желая похвастаться своим мастерством, то включал, то выключал моторы... - Нужно было выбрать оптимальное время побега, когда у самолета не окажется противника. Воспользовавшись немецкой пунктуальностью, для осуществления побега группа Девятаева выбрала обеденный перерыв:
“… в это время у фашистов ослабевает бдительность, и они оставляют свои рабочие места. Мы заметили, что, если немец забил наполовину гвоздь, а в это время ударил звонок на обед, он бросает работу и уходит. Пообедает, а потом добьет этот гвоздь до конца.”
Успешно подобраться к самолету удалось только с третьего раза. Предыдущие попытки не увенчались успехом из-за занесенного снегом шасси (бомбардировщик Дорнье-217) и из-за заглушенных экипажем двигателей (бомбардировщик Хейнкель 111, на тот момент Девятаев еще не знал алгоритма пуска двигателей и хотел захватить самолет с работающими моторами). В обоих случаях возле самолета находился экипаж и аэродромная команда, что также снижало шансы на незаметный захват бомбардировщика. - В нужный момент необходимо было устранить конвоира, охраняющего группу. С этой задачей, при помощи заранее запасенной металлической клюшки, справился Иван Кривоногов. Перед этим, конвоир был введен в заблуждение якобы предыдущим распоряжением мастера, которое заключалось в ремонте разрушенного бункера возле аэродрома. Переход на ремонт данного бункера позволил максимально приблизиться к выбранному самолету.
Выбор Михаила Девятаева пал на только что заправленный бомбардировщик Heinkel He 111. Как выяснилось позднее, он был оснащен радиоаппаратурой для испытания ракет. - Ремонтом бункера занимались 10 узников лагеря, пятерым из них не было известно о побеге, поэтому они с негодованием отнеслись к убийству конвоира. Иван Кривоногов с винтовкой охранника в руках оперативно ввел в курс дела непосвященных участников, после чего, вся группа выдвинулась к самолету.
- Требовалось попасть в кабину самолета, которая, на удивление заключенных, оказалась заперта. Михаилу Девятаеву пришлось металлической болванкой проделать отверстие в дюралюминиевом корпусе фюзеляжа, чтобы дотянуться до ручки двери внутри самолета.
- Необходимо было завести двигатели самолета, не имея аккумуляторов на борту. Попав в кабину, Девятаев первым делом снял с себя полосатую робу заключенного, чтобы немцы издалека не смогли понять, что самолетом управляет узник лагеря. Сев за штурвал и включив питание на панели электроприборов, летчик обнаружил отсутствие тока в бортовой сети бомбардировщика. Расположенный за бронеспинкой ящик с аккумуляторами оказался пуст. Заключенные не растерялись и подкатили тележку с аккумуляторами, найденную неподалеку, после чего — подключили ее к сети самолета по аналогии с действиями немецких техников. Это позволило завести двигатели.
Далее, согласно плану, с самолета был снят маскирующий чехол, шасси освобождены от подпирающих колодок, а узники расположились внутри фюзеляжа. Несмотря на смертельную опасность, выруливание на взлетную полосу самолет начал только после прогрева моторов (привет некоторым современным автопроизводителям, которые утверждают, что прогрев мотора с технической точки зрения не требуется). - Первая попытка взлета не увенчалась успехом, поскольку обессиленный летчик в одиночку не смог удержать штурвал в нужном положении “на себя” после разгона на ВПП, с увеличением скорости он все сильнее начинает давить Девятаеву на грудь. Бомбардировщику, двигающемуся со взлетной скоростью, грозило скатывание на балтийский берег по окончанию ВПП. Летчик успевает сбросить газ и попытаться остановить самолет тормозами, а когда понимает, что это не поможет, делает следующее:
“… я с неимоверной силой нажал ногой на левую педаль тормоза и увеличил обороты правому мотору. Словно в смерче, самолет приобрел бешеное вращательное движение левого разворота с правым креном, у самого обрывистого берега моря сделал такой разворот, что консольная часть правой плоскости вспахала землю, а левое колесо шасси поднялось вверх.”
После разворота, самолет возвращается на исходную позицию для второй попытки. Все эти действия привлекли внимание аэродромного персонала и немцы начали бежать к самолету.
Ослабленному пленному летчику, весившему тогда менее 40 килограммов, не удалось в одиночку совладать со штурвалом при второй попытке взлета. Для отрыва от полосы потребовалось усилие трех человек. Наконец, после четырех ударов шасси о цементную дорожку, самолет взлетел и начал набирать высоту.
После взлета Девятаев и его товарищи столкнулись со следующими трудностями:
- Давление на штурвал по-прежнему оставалось запредельным, как только товарищи ослабили давление, самолет перешел в неконтролируемый набор высоты под большим углом атаки. Девятаеву пришлось отвлечь товарищей от пения «Интернационала», и они усердно налегли на штурвал. Усилие оказалось избыточным, самолет начал пикировать и едва не коснулся балтийских волн, прежде чем летчику удалось скорректировать давление на штурвал, достаточное для горизонтального полета без резких колебаний по тангажу. В процессе полета Девятаев, изучая приборы самолета, наткнулся на колесико триммера руля высоты, который оказался в положении для посадки. Это и было причиной избыточного давления на штурвал, после регулировки триммера, управление самолетом стало возможно в одиночку.
Красной линией отмечено колесо управления триммером руля высоты, который предназначен для снятия балансировочных усилий со штурвала самолета. Фото кабины бомбардировщика He-111 с подобного ракурса найти не удалось, представлено изображение из игровой реальности - Еще в процессе набора высоты Девятаев заметил взлетающие на перехват истребители противника. Летчик, не имея преимущества в скорости, уходит в облака курсом на северо-запад. Истребители потеряли угнанный He-111 из виду, и не смогли отыскать его в условиях плотной облачности, не зная точного курса бомбардировщика.
- После стабилизации бомбардировщика и выхода из облаков встал вопрос о направлении полета. Группе Девятаева не удалось раздобыть карту Восточной Европы, в связи с чем, было решено лететь на восток, а затем на юг до расположения советских войск. Ориентировали самолет по солнцу.
- После пересечения балтийского берега в 300-400 км от аэродрома, над линией фронта самолет подвергся обстрелу советской зенитной артиллерии. Как результат — зияющая дыра в плоскости правого крыла и двое раненых из состава участников побега. Михаил Девятаев принимает решение осуществить посадку на рыхлый снег ближайшего поля. После жесткой посадки (шасси были подломаны в результате удара о землю), сбежавшие заключенные оказываются в расположении советской 61-ой армии, где, видя их исхудавшие тела, бойцы первым делом накормили узников в столовой. Уникальный побег был успешно завершен!
После побега
Офицеры (Девятаев, Кривоногов, Емец) были отправлены контразведкой на подтверждение своих воинских званий, и в боевых действиях участия не принимали. Остальные семеро участников побега, после оперативной проверки, были зачислены в состав роты 777-го стрелкового полка, и все, кроме Федора Адамова, погибли на фронте в 1945 г.
Михаил Девятаев оперативно передал командованию 61-ой армии сведения о точном местоположении ракетной техники в Пенемюнде. Трудно сказать, как эта информация и последующие за её получением бомбардировки повлияли на сворачивание ракетной программы на о.Узедом, поскольку, по воспоминаниям соратника Фон Брауна Дитера Хуцеля, решение о эвакуации с острова было принято еще 3 февраля. Так или иначе, эвакуация с полигона Пенемюнде началась 17 февраля 1945 года.
Для завершения проверки Девятаев был переведен в «Спецлагерь №7» НКВД, расположенный на территории бывшего концлагеря “Заксенхаузен”. По воспоминаниям Девятаева, в сентябре 1945 года его вызывает полковник Сергеев для консультаций при осмотре полигона Пенемюнде. Осмотр занял несколько дней. Только через много лет Девятаев узнал настоящую фамилию полковника — им оказался генеральный конструктор С. П. Королёв.
Правка: Как справедливо заметил Пользователь Teecat, Сергей Павлович осенью 1945 года имел звание подполковника, о чем свидетельствуют воспоминания Бориса Чертока и фото из семейного архива, представленные в книге Натальи Павловны Королёвой «Жить надо с увлечением»:
Фото С. П. Королёва в 1945-1946 гг.
С. П. Королёв, Берлин, ноябрь 1945 г.
С. П. Королёв на полигоне Пенемюнде в звании полковника, 1946 г. Возможно, что в воспоминаниях Девятаева имеется неточность в датировке повторного визита в Пенемюнде.
С. П. Королёв, Берлин, ноябрь 1945 г. 
С. П. Королёв на полигоне Пенемюнде в звании полковника, 1946 г. Возможно, что в воспоминаниях Девятаева имеется неточность в датировке повторного визита в Пенемюнде.
В конце 1945 Девятаев был демобилизован, однако, всесоюзное признание подвига группы Девятаева состоялось только через 12 лет, в 1957 году. 15 августа 1957 года Михаил Девятаев был награжден заслуженной звездой Героя Советского Союза.
В одном из последних своих интервью Михаил Девятаев рассказал, почему он считает инициатором присвоения ему звания Героя Сергея Павловича Королёва:
Летом 2002 года Михаил Девятаев побывал на о.Узедом и встретился с Гюнтером Хобомом, пилотом истребителя, отправленного на перехват украденного бомбардировщика.
Вместо P. S. Значение побега группы Девятаева трудно переоценить, это и освобождение людей от тяжелейших условий плена, и угон самолета с уникальной аппаратурой, аналогов которой в СССР не было, и наказание разъяренным Герингом лагерного и полигонного начальства. Но самое главное — это один из ярчайших примеров достижения поставленной цели, мужества, профессионализма и торжества силы духа над, казалось бы, непреодолимыми обстоятельствами.
Всех с Днём Победы!
Комментарии пользователей о судьбе родственников, побывавших в немецком плену
katok535: Горжусь тем, что мой дед, Анатолий Иванович Тюрин, командир минометного взвода, получал награду (медаль) вместе с Девятаевым (тот Героя получал). Дед дважды бежал из лагеря, за побег приговорили к расстрелу, но он сумел сбежать. Приговорили за первый, повели на расстрел — спасла, как ни смешно, буржуазная частная собственность, с которой дед боролся. Поставили к стенке их, пять человек, выскочил хозяин стенки и стал возмущаться. То ли не хотел, чтобы пули попортили кладку, то ли просто расстрела у себя не стал допускать. Конвоир повел их в лес, а пленные, понимая, что смерть неминуема, решили по сигналу врассыпную бежать — мол, всех не убьют, кто-то имеет шанс уцелеть. Что интересно, выжили все! Дед считал, что немец намеренно стрелял в воздух. Не хотел бессмысленно убивать людей в конце войны. Правды никто уже не узнает…
Вышел к американцам — до этого никогда не видел негров, решил, что попал в ад. Это был крайне опасный для его жизни момент — закормили шоколадом, а он голодал, мог заворот кишок случиться… По возвращению в СССР был репрессирован, так как не только попал в плен, а еще и к американцам вышел. Потом реабилитирован и вот, вместе с Девятаевым, был награжден. Самолет не угонял, поэтому только медаль. Спасибо, дед!
vershinin: Репрессирован — это как? Сел в тюрьму? В лагерь? Или задержали в фильтрацилонном?
katok535: Лагерь. Не знаю точно, сколько по времени сидел. Вернулся потом домой, постепенно восстановили в правах — по гражданской специальности, он в Гипромезе (металлических изделий) инженером работал. Как-то не особо рассказывал… Надо сказать, что оба деда, в отличие от сказок по ТВ, при воспоминаниях о Войне всегда хмурились. Не любили рассказывать. А уж за «можем повторить!» могли бы и пощечину отвесить… Сам хорошо помню ветеранов-калек, с пустым рукавом, на костылях и с орденскими планками. Да и мои «оба деда», вернувшиеся с войны, пусть не вводят в иллюзию — у деда по отцу в семье было 10 сыновей. Вернулись двое, включая его. Хотел бы он «повторить», как считаете?.. Дед по матери — контузия, плен, лагерь, побег, приговор, второй побег, снова лагерь — уже в СССР. Хотел бы он повторить?..
Vanellope: Мой дед, простой солдат, получил от плена по полной. Фашисты предположили, что он офицер, переодетый в солдатскую форму. Выправка была офицерская. Поэтому сначала гестапо и пытки. Потом, не добившись ничего, отправили в концлагерь. Потом батраком у бауэров до конца войны. Потом освобождение американцами и предложение не возвращаться к своим, ведь пленных ждали лагеря на Родине. Но он вернулся к своим и получил путевку в лагеря. За то, что в окружении выполнил приказ командира и не застрелился вместо плена. А командир запретил брать оружие, сдал весь полк в окружении, да и из винтовки трудно застрелиться. Но не смотря на такое прошлое, после освобождения в 53м, почти сразу позвали работать в МГБ.
Stirliz85:… Мой дед, по его же собственным словам, дольше пробыл в плену, в госпиталях и на допросах, чем в реальных боевых действиях. Первый раз бежал сам почти сразу, потом контузия и госпиталь, затем еще один плен, из которого освобождали уже свои, потом еще одна контузия. Между побегом и возвращением на фронт несколько месяцев дознаний и прочих проверок. Но он не был офицером. Возможно так «легко» не отделался бы, будь звание повыше.
Вышел к американцам — до этого никогда не видел негров, решил, что попал в ад. Это был крайне опасный для его жизни момент — закормили шоколадом, а он голодал, мог заворот кишок случиться… По возвращению в СССР был репрессирован, так как не только попал в плен, а еще и к американцам вышел. Потом реабилитирован и вот, вместе с Девятаевым, был награжден. Самолет не угонял, поэтому только медаль. Спасибо, дед!
vershinin: Репрессирован — это как? Сел в тюрьму? В лагерь? Или задержали в фильтрацилонном?
katok535: Лагерь. Не знаю точно, сколько по времени сидел. Вернулся потом домой, постепенно восстановили в правах — по гражданской специальности, он в Гипромезе (металлических изделий) инженером работал. Как-то не особо рассказывал… Надо сказать, что оба деда, в отличие от сказок по ТВ, при воспоминаниях о Войне всегда хмурились. Не любили рассказывать. А уж за «можем повторить!» могли бы и пощечину отвесить… Сам хорошо помню ветеранов-калек, с пустым рукавом, на костылях и с орденскими планками. Да и мои «оба деда», вернувшиеся с войны, пусть не вводят в иллюзию — у деда по отцу в семье было 10 сыновей. Вернулись двое, включая его. Хотел бы он «повторить», как считаете?.. Дед по матери — контузия, плен, лагерь, побег, приговор, второй побег, снова лагерь — уже в СССР. Хотел бы он повторить?..
Vanellope: Мой дед, простой солдат, получил от плена по полной. Фашисты предположили, что он офицер, переодетый в солдатскую форму. Выправка была офицерская. Поэтому сначала гестапо и пытки. Потом, не добившись ничего, отправили в концлагерь. Потом батраком у бауэров до конца войны. Потом освобождение американцами и предложение не возвращаться к своим, ведь пленных ждали лагеря на Родине. Но он вернулся к своим и получил путевку в лагеря. За то, что в окружении выполнил приказ командира и не застрелился вместо плена. А командир запретил брать оружие, сдал весь полк в окружении, да и из винтовки трудно застрелиться. Но не смотря на такое прошлое, после освобождения в 53м, почти сразу позвали работать в МГБ.
Stirliz85:… Мой дед, по его же собственным словам, дольше пробыл в плену, в госпиталях и на допросах, чем в реальных боевых действиях. Первый раз бежал сам почти сразу, потом контузия и госпиталь, затем еще один плен, из которого освобождали уже свои, потом еще одна контузия. Между побегом и возвращением на фронт несколько месяцев дознаний и прочих проверок. Но он не был офицером. Возможно так «легко» не отделался бы, будь звание повыше.
Список источников:
- Воспоминания М. П. Девятаева, “Побег из ада”
- Воспоминания И. П. Кривоногова “Родина зовет. Записки офицера советской армии”
- Воспоминания А. И. Покрышкина “Познать себя в бою”
- Дитер К. Хуцель. «Ракетный центр Третьего рейха. Записки ближайшего соратника Вернера фон Брауна.»
- Б.Е. Черток «Ракеты и люди»
- Н. П. Королёва «Жить надо с увлечением»
- Материалы Википедии:
Полигон Пенемюнде
Фау-2
Миттельверк
Побег группы Девятаева
Девятаев, Михаил Петрович
Кривоногов, Иван Павлович
Фото самолета Heinkel He 111
- Ссылки на источники изображений:
Титульное изображение
Схема полигона Пенемюнде
Фото с полигона
Фото с полигона — сбитый самолет
Изображение кабины самолета Heinkel He 111
