Бэббидж

Публикую пьесу «Бэббидж» из своего сборника «Бэббидж и остальные» (2010).
Пьеса биографическая, основана на документальных материалах Ю.Л. Полунова, И.А. Апокина и др. Ранее в Сети не публиковалась, по крайней мере официально. Написана в качестве произведения традиционного литературного жанра, поэтому довольно объемная: предполагаемое время прочтения 20-25 минут.

Специально для тех, кто полагает невозможной публикацию на Хабре художественных произведений, привожу результаты опроса (на текущий момент) из одного из своих прошлых постов.



Проголосовавших смешное по хабровским меркам количество (хаб-оффтопик, сезон отпусков, пост неудачный и проч.), но мнение большинства выражено определенно, по-моему.

Бэббидж

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Чарльз Бэббидж. Английский изобретатель.
Джорджиана. Его жена.
Генри. Их сын.
Джон Гершель. Близкий друг Бэббиджа.
Студенческие друзья Бэббиджа:
Джордж Пикок,
Майкл Слегг.
Леди Милбэнк. Вдова лорда Байрона.
Ада. Ее дочь.
Граф Лавлейс. Муж Ады.
Клемент. Механик.
Витворт. Чертежник.
Государственные деятели:
Герцог Веллингтон,
Сэр Роберт Пиль.
Пер Георг Шютц. Шведский изобретатель.
Эдвард. Его сын.

Другие джентльмены и леди. Дети. Чертежники и механики. Толпы народа.

Сцена 1

1812 год. Одно из помещений Кембриджского университета. На столе недопитые бутылки с вином, разбросанные рукописи и книги. Кресла отодвинуты, в них расположились: Джон Гершель, сын знаменитого астронома, Джордж Пикок, сын крупного военачальника, Майкл Слегг, сын преуспевающего торговца хлопком, Чарльз Бэббидж, сын состоятельного тотнесского банкира. Всем им по девятнадцать или около того лет.
Пикок: А я вас уверяю, что ни одна брюнетка не сравнится с белокурой девушкой.
Слегг: Не скажи, Джордж… Лично мне больше нравятся брюнетки. Среди них попадаются очень даже недурные.
Пикок: Недурные — возможно. Но только белокурые девушки бывают по-настоящему стройными.
Слегг: Опровергаю. Безответственное и, главное, бездоказательное заявление.
Пикок: Считай это аксиомой, Майкл.
Гершель: Стоит ли спорить о вкусах, друзья? Джорджу нравятся белокурые, а Майклу темноволосые.
Пикок: Интересно, что по этому поводу скажет Чарльз.
Бэббидж: Вынужден вас разочаровать, друзья. Я предпочитаю шатенок.
Слегг: Чарльз, как всегда, оригинален.
Пикок: Думаю, это неспроста.
Бэббидж: Недавно я был представлен одной очаровательной шатенке. У нее мягкие золотистые волосы. Она стройна и миловидна.
Слегг: И как зовут это миловидное рыжее существо?
Бэббидж: Джорджиана.
Гершель: Вы уже помолвлены?
Бэббидж: Еще нет, но я задумывался об этом.
Пикок: Ну вот. Не успели все мы насладиться обществом Чарльза, как его из нашей теплой компании уже умыкают.
Слегг: Чарльз — пропащий человек. Он и без помолвки собирался перебраться в колледж Святого Петра.
Бэббидж: Предпочитаю быть первым в колледже Святого Петра. Как это ни прискорбно, друзья мои, но я не собираюсь заканчивать колледж третьим. Превзойти твои астрономические способности, Джон, и твои богословские познания, Джордж, мне никогда не удастся.
Слегг: Очень мило, Чарльз, что в твой черный список не оказался внесен я. Тем не менее постараюсь окончить колледж третьим, отодвинув самоуверенного мистера Бэббиджа на четвертое место.
Бэббидж: Вот поэтому-то, мои не в меру талантливые друзья, я в самом скором времени буду вынужден вас покинуть. В колледже Святого Петра моему самомнению ничто не угрожает.
Гершель: Не будь таким самолюбивым, Чарльз.
Пикок: …И никогда не ставь на рыжих. Только в белокурых девицах ощущается такая же стройность, как в дифференциалах Лейбница.
Слегг: Однако не очень-то наши досточтимые островные профессоры следуют заветам Лейбница.
Пикок: Точно сказано. Профессор Вудхауз в своих «Принципах аналитических вычислений» использует лейбницевское обозначение, а читая нам лекции — ньютоновскую точку. Каково?
Гершель: Когда ты станешь читать лекции в Кембридже, Джордж, ты сможешь исправить этот недостаток.
Пикок: Зачем ждать?
Слегг: Интересно, что предложит нам Джордж.
Пикок: Повесить профессора Вудхауза на люстре во славу английской математики.
Бэббидж: Не проще ли объяснить профессору, что он не прав?
Слегг: Каким образом?
Бэббидж: Учредим общество предания погибели всех сторонников ереси ньютоновской точки. Если Вудхауз к нам не присоединится, он прослывет ретроградом.
Гершель: А что, неплохая идея! Научное общество со своим печатным органом.
Пикок: Печатный орган обязательно. Чарльз сможет напечатать в нем свою вечно незаконченную статью «О бесконечных произведениях».
Хватает со стола рукопись и подкидывает ее в воздух. Листы разлетаются по комнате.
Гершель: Я тоже мог бы кое-что напечатать.
Слегг: Как ты сказал, Чарльз, «Общество предания погибели всех сторонников ереси ньютоновской точки»? В таком случае нам необходимо избрать президента.
Пикок (вскакивая на кресло): Внимание, джентльмены! Сим учреждается научное «Общество предания погибели всех сторонников ереси ньютоновской точки», назначенное для развития английской математики, проведения дискуссий среди ее членов, печатания статей означенных членов и их дальнейшего веселого времяпровождения. Все присутствующие, если они не возражают, объявляются действительными членами Общества. Теперь, уважаемые господа члены «Общества предания погибели всех сторонников ереси ньютоновской точки», нам необходимо избрать президента из числа присутствующих. Какие будут предложения?
Слегг: Предлагаю Джона.
Пикок: Здесь двух мнений быть не может. Прошу присутствующих проголосовать.
Все поднимают руки. Пикок торжественно обращается к Гершелю.
Вы, мистер Джон Гершель, как самый достойнейший и сметливейший из членов «Общества предания погибели всех сторонников ереси ньютоновской точки», объявляетесь его президентом. Какие будут указания, мистер президент?
Гершель (улыбается): Спасибо за оказанную мне честь, Джордж. Тронут вашим доверием, Майкл и Чарльз. Чего же вам желается от своего свежеиспеченного президента?
Слегг: Как чего, Джон? Мы хотим, чтобы отныне ты повелевал нами. Немедленно усаживай Джорджа за разработку теории функций, а Чарльза… ему доверим что попроще… например, составление таблиц логарифмов.
Гершель: Чарльз, при своей неаккуратности, наделает грубых ошибок.
Слегг: Мой дядя, вернувшийся недавно с испанской кампании, рассказал смешную историю. Английский корабль, уже после объявления перемирия с испанцами, барражировал в Средиземном море. В гости к капитану с визитом вежливости заехал его испанский коллега с серебряным подносом на память. Наш хитроумный вояка в долгу не остался и в ответ одарил испанского капитана навигационными таблицами. Испанец с благодарностью принял книгу, не подозревая о том, что таблицы в ней составлены без учета високосных лет. Испанский корабль отплыл, и больше о нем никто ничего не слышал. Говорят, это самая удачная операция английского флота за всю испанскую кампанию.
Все смеются.
Пикок: Составленные Чарльзом таблицы логарифмов мы подарим профессору Вудхаузу, чтобы он, подобно испанскому фрегату, заблудился по дороге в аудиторию.
Бэббидж: Боюсь, за составлением логарифмических таблиц мне придется прокорпеть до глубокой старости. Тогда предстоящая помолвка расстроится.
Пикок: Ничего подобного. В Париже научились быстро составлять логарифмические таблицы. Расчетчики разделены на три группы, каждая занимается своей работой. Расчетчики последней группы настолько неквалифицированны, что набираются из числа оставшихся без работы парикмахеров. Так что, если какой-нибудь парикмахер поможет тебе, Чарльз, в составлении таблиц, Вудхауз заблудится в Кембридже гораздо раньше твоей старости, а ты окажешься помолвлен.
Бэббидж: Остроумно придумали эти французы.
Пикок: И главное, эффективно.
Бэббидж: Если бы заменить парикмахеров на что-нибудь более простейшее, получилось бы совсем идеально.
Слегг: На что, к примеру?
Пикок: Наш друг предлагает заменить парикмахеров осликами. Но увы, ослики не смогут взять даже самый легкий логарифм, поскольку ослики глупее своей упряжи.
Слегг: В таком случае необходимо заменить ослика на упряжь.
Бэббидж: Как ты сказал, Майкл?
Слегг: Заменить ослика на его упряжь. Пусть упряжь сама берет логарифмы.
Бэббидж: Ты хочешь сказать, что машинерия способна сама брать логарифмы?
Гершель: При Чарльзе нельзя упоминать машинерию, он сразу заводится. Вы знаете, в детстве он пытался изобрести аппарат для хождения по воде и едва не утонул.
Слегг: Он просто пьян.
Бэббидж: Обождите, друзья. Почему бы машинерии, в самом деле, не брать логарифмы? Представьте станок, решающий математические задачи. Разработка логарифмических таблиц отнимала бы в таком случае на порядок меньше времени.
Гершель: Такие станки можно было бы использовать в астрономии.
Пикок: В навигации…
Слегг: А еще в мануфактурах. Поздравляю вас, джентльмены: не прошло и получаса с момента учреждения «Общества предания погибели всех сторонников ереси ньютоновской точки», как среди его действительных членов уже появился один рехнувшийся. И двое других на подходе.
Пикок: Предлагаю выпить по этому поводу.
Все следуют хорошему совету.
Слегг: Чтобы проверить, кто из нас более сумасшедший, предлагаю пари. Ставлю гинею на то, что первой женщиной, встреченной нами по пути, окажется брюнетка.
Пикок: Я ставлю на белокурую. Чарльз, разумеется, на шатенку?
Бэббидж: Разумеется.
Пикок: Нашему уважаемому президенту ничего другого не остается, как ставить на пегую.
Гершель: Я ставлю на мужчину.
Слегг: Чувствуется математический склад ума. Однако такая ставка, мой дорогой президент научного общества, не принимается. Назовите что-нибудь, обладающее меньшей степенью вероятности, хотя бы горбатого великана с зелеными волосами.
Гершель: Хорошо. Ставлю на священника.
Слегг: Другое дело. А теперь, уважаемые члены «Общества предания погибели всех сторонников ереси ньютоновской точки», попрошу всех покинуть зал заседания!
Все, кроме Бэббиджа, направляются к дверям.
Чарльз, это и тебя касается. Или ты уже засел за разработку логарифмических таблиц? А как же твоя математическая упряжь? Поручи логарифмы ей.
Бэббидж: Уже иду. Майкл, Джон, Джордж! Обождите меня, друзья.
Пытается собрать разлетевшиеся листы рукописи, потом машет рукой и убегает вслед за всеми.

Сцена 2

1823 год, с момента предыдущей сцены прошло одиннадцать лет. Лондон, дом Бэббиджа на Девоншир-стрит. В гостиной — Джорджиана, молодая женщина с золотистыми волосами. На руках у нее ребенок. Двое других детей, постарше, держатся за юбку матери.
Джорджиана: Джон, это вы? Да заходите же, заходите!
Входят Гершель и следом за ним держащийся несколько в отдалении Клемент, малоразговорчивый мужчина лет сорока пяти, знающий себе цену.
Гершель: Здравствуйте, Джорджиана. А где Чарльз, разве он не вернулся с аудиенции у герцога Веллингтона?
Джорджиана: Еще нет, мы ожидаем его с минуты на минуту. Располагайтесь, джентльмены. Извините, я только передам детей няньке. Дети — Генри, Чарльз! — идите за мной, только осторожно, не споткнитесь о порожек.
Уходит с детьми и тут же возвращается одна.
Гершель: Разрешите представить вам мистера Клемента.
Джорджиана: Очень рада, мистер Клемент.
Клемент молча из своего угла кланяется.
Как у вас дела, Джон? Ваше с Чарльзом общество какой-то там еретической точки еще существует?
Гершель (улыбаясь воспоминаниям): Так вы о нем знаете? Чарльз вам рассказывал? Увы, «Общество предания погибели всех сторонников ереси ньютоновской точки» давно не у дел. Мы с вашим мужем были тогда молодыми людьми и веселились как могли. Хотя с годами игры не сильно изменились. Сейчас вместо «Общества предания погибели всех сторонников ереси ньютоновской точки» мы играем в Королевское общество.
Джорджиана: С тех пор, как Чарльза туда избрали, он не сказал о Королевском обществе ни единого доброго слова. Право, я в этом ничего не понимаю. Неужели верно, что все члены Королевского общества только тем и занимаются, что обедают за счет своего общества, награждая себя за эти обеды почетными медалями?
Гершель: Это Чарльз так говорит?
Джорджиана: Особенно когда у него плохое настроение.
Гершель: Что же, можно выразиться и так. Хотя я бы возразил Чарльзу, что члены Королевского общества награждают себя не только за бесплатные обеды, но также и за бесплатные ужины, не говоря уже о ланчах.
Джорджиана: Ну вот, и вы туда же. Похоже, все члены Королевского общества задались целью отзываться о нем пренебрежительно. Однако расскажите о себе, Джон, я столько времени вас не видела.
Гершель: Рассказывать нечего, дорогая Джорджиана. Астрономия — скучнейшая наука. И что самое обидное, астрономов до меня было бессчетное количество и у финикиян, и у персов, и у египтян. То ли дело ваш муж. То, что он задумал, никаким финикиянам не снилось.
Джорджиана: Чарльз что-то объяснял мне, но я ничего не поняла. Какое-то табулирование многочленов. По-моему, это ужасно. Лучше ему получить кафедру в каком-нибудь университете, так мне кажется.
Гершель: Боюсь, дорогая Джорджиана, я толком не сумею объяснить, что именно задумал ваш муж. Но если Чарльзу удастся построить свою машину, он обессмертит имя Бэббиджей в веках.
Джорджиана: И что эта машина, которой суждено обессмертить в веках имя моего мужа, должна делать?
Гершель: Считать числа.
Джорджиана: Бог мой! Неужели герцог Веллингтон, такой умный государственный человек, согласился принять моего мужа?
Гершель: Разумеется. Разве доклад Чарльза о применении машин для вычисления астрономических и математических таблиц не произвел фурор в Астрономическом обществе? Разве статьи Чарльза в «Эдинбургском научном журнале» и журнале Астрономического общества не получили одобрение? Вы недооцениваете своего мужа, Джорджиана.
Джорджиана: Наверное, Джон. Я всего лишь его жена и очень его люблю. Но я бы все равно предпочла, чтобы Чарльз продолжил астрономическую карьеру, как это сделали вы. Или вы полагаете, что Чарльзу удастся упросить министерство финансов оплатить постройку его машины?
Гершель: Я в этом убежден.
Джорджиана: Дай-то Бог. Может быть, тогда мой муж наконец остепенится и приобретет стабильный достаток. Когда Чарльз опускался на дно в водолазном колоколе, чтобы исследовать поведение компаса под водой, я просто места себе не находила. Вечно он выдумает что-нибудь опасное.
Гершель: На этот раз я абсолютно уверен, что правительство ему не откажет. Поэтому-то и пригласил мистера Клемента. Думаю, что после сегодняшней аудиенции Чарльз не преминет познакомиться с самым искусным механиком в Лондоне, как это недавно удалось мне.
Клемент кланяется из своего угла.
Джорджиана (рассеянно): Самый искусный механик в Лондоне, говорите? Но вы ведь будете присматривать за моим мужем, Джон? Я так за него переживаю.
Гершель: Насколько это возможно. Сожалею, что не могу принять деятельного участия в постройке машины. Я неплохой астроном, но с механикой исключительно в натянутых отношениях, к тому же по натуре лентяй. Тем более что мысль сконструировать механический вычислитель поселилась не в моей голове. Надеюсь, Чарльз и без меня прекрасно управится, я же со своей стороны буду счастлив услужить старинному приятелю.
В гостиную врывается Бэббидж. Он счастлив.
Бэббидж: Джорджиана, Джорджиана! Герцог Веллингтон одобрил мой проект! Он уведомит о поддержке проекта Королевское общество!
Обнимает и целует Джорджиану.
Гершель: То самое Королевское общество, которое только и делает, что кормит своих членов бесплатными обедами?
Бэббидж замечает Гершеля и обнимает также его.
Бэббидж: Джон, как я рад тебя видеть! Герцог Веллингтон — замечательный и чуткий чиновник, не в пример остальным. Он внимательно меня выслушал и почти понял. Он сказал, что правительство обычно не финансирует изобретателей, но в порядке исключения готово выделить полторы тысячи фунтов!
Клемент: Мало!
Бэббидж недоуменно и все равно восторженно оборачивается.
Гершель: Чарльз, позволь познакомить тебя с мистером Клементом. Это самый искусный механик в Лондоне, которого только можно найти. Во всяком случае, так все знакомые его рекомендуют, да и сам он, похоже, пребывает в абсолютной уверенности. Мистер Клемент самоучка, из самой гущи лондонских мастеровых.
Клемент: Да, я самый лучший.
Бэббидж: Мистер Клемент, как я рад с вами познакомиться!
Горячо пожимает его руку.
Так вы все знаете? Джон вам все рассказал про мою разностную машину? С какой точностью вы можете изготовить шестерни? Вы занимались когда-нибудь литьем под давлением? Да расскажите же о себе хоть что-нибудь! Вы согласны участвовать в изготовлении моей разностной машины?
Клемент: Можно обсудить. Сколько мне положат за работу?
Бэббидж: Если вы лучший механик в Лондоне, так и получать станете как лучший. Не сомневайтесь, мы с вами договоримся. Но вы осознаете, в каком проекте участвуете? Вы представляете, что этот проект значит для Англии? Вы только поймите, мистер Клемент, что моя разностная машина — первый в мире механический вычислитель! Пока в моей голове только принципиальная схема, но я додумаю, я обязательно додумаю и состыкую все детали. А сейчас, мистер Клемент, нам надо многое с вами обсудить, прежде всего, в каком помещении вести работы.
Клемент: В моей мастерской.
Бэббидж (всплескивая руками): Что вы говорите, мистер Клемент? Не может быть! Неужели у вас собственная мастерская?
Клемент: Самая обустроенная в Лондоне. Ни у одного из членов Общества инженеров-механиков такой нет. Чертежный стол. Строгальный и винторезный станки. Все необходимое.
Бэббидж: Где же она находится?
Клемент (с достоинством): На кухне моего лондонского дома.
Бэббидж (приплясывая от полноты чувств): И вы готовы предоставить свою мастерскую для постройки моей разностной машины? Какое неоценимое научное благородство, мистер Клемент! Что же, все сходится как нельзя удачней. Вы лучший в Лондоне механик со своей мастерской, у меня в голове идея разностной машины, и министерство финансов, обычно такое скупое, выделяет целых полторы тысячи фунтов под ее постройку. Так за дело, друзья мои! Интересы Англии не могут терпеть долее. Разработка астрономических и математических таблиц требует вмешательства машинерии! Моя разностная машина, складывая и вычитая механическим путем, освободит английских математиков от невыносимо тяжкого труда. Пройдемте в кабинет, джентльмены, обсудим подробности этого исторического мгновения.
Джорджиана: Распорядиться об обеде, Чарльз?
Бэббидж: Позже, дорогая, позже. Мы с мистером Клементом чертовски заняты и в ближайшие пять-шесть часов обедать не захотим.
Направляется в кабинет.
Гершель (себе под нос): Упряжка от ослика захомутала, по-моему, бедного Чарльза.

Сцена 3

1828 год, пятый с начала постройки разностной машины. Кухня-мастерская Клемента, заставленная чертежными столами, станками и другими инженерными приспособлениями. Человек семь механиков и чертежников, среди которых Витворт, заняты каждый своим делом. Впрочем, сама кухня по-прежнему функционирует: в одном из углов видна плита с шипящими на огне сковородками. Изредка к плите протискивается озлобленный повар, капая со сковородок на чертежи горячим маслом. На пороге этого странного многофункционального помещения появляется Гершель.
Гершель (озирается): Мистер Клемент, где вы? Где вы прячетесь?
Клемент на секунду поднимает голову от станка, за которым вытачивает деталь.
Клемент: А, это вы. Чем обязан?
Гершель: Пришел проинспектировать, как у вас движутся дела.
Клемент (с грубым сарказмом): Так вы инспектор?
Гершель: Не ломайте комедию, Клемент. Как вам известно, в отсутствие мистера Бэббиджа я уполномочен вести его дела. Вы обязаны предоставлять мне полный отчет о проделанной работе по постройке разностной машины.
Клемент бросает работу.
Клемент: Вот она, работа. Смотрите, мистер инспектор.
Гершель пробует носком ботинка детали, валяющиеся на полу без всякого порядка. Поднимает с пола необычной формы шестерню и удивленно разглядывает.
Гершель: Что это?
Клемент: Шестерня.
Гершель: Вижу, что шестерня. Я спрашиваю, зачем она? Вы можете объяснить, каково назначение этой шестерни в разностной машине Бэббиджа?
Клемент: Могу. (Обращается к одному из чертежников). Витворт, объясните.
Молодой вежливый Витворт разворачивает рулон чертежей и начинает объяснять, получая от своих объяснений видимое удовольствие.
Витворт: Пожалуйста, мистер Гершель. Эта шестерня чрезвычайно важна в механизме разностной машины. Вот смотрите… (Проводит пальцем по чертежу). …параллельно вот этому ряду храповых колес расположены сумматорные регистры. Они соответствуют радиальным пазам вот на этом цилиндре. Установочные пальцы, вращаясь вместе с осью, наталкиваются на плечо рычага. Рычаг нажимает на штифт и вводит его между двумя зубьями шестерни… той самой, о которой вы спрашиваете. Собачка позволяет шестерне регистра поворачиваться сцепленным с ним пассивным колесом сумматорной оси, в результате чего происходит сложение регистров.
Гершель: Угу.
Витворт: Если вам не совсем понятно, я могу объяснить буквально на пальцах, скажите только слово. Сравните с рисунком, оставленным нам мистером Бэббиджем. Этот чертеж, который вы видите, сделан на основании рисунка мистера Бэббиджа и пометок мистера Клемента.
Гершель (удивленно): Как, вы правите рисунки Чарльза?
Витворт: Мистер Клемент позволил внести некоторые улучшения в рисунки мистера Бэббиджа, но в целом он следует его указаниям. При воплощении научной идеи в материал это обычная практика.
Гершель: А мистеру Бэббиджу об этом известно?
Витворт: Не знаю. Думаю, мистер Бэббидж не будет против. Идея мистера Клемента с храповым колесом представляется мне остроумной.
Клемент (Гершелю): Довольны?
Гершель: Нет, совершенно не доволен. Работа над разностной машиной продолжается более четырех лет, а конца ей не видно. По вашему настоянию, к работе было привлечено десять механиков и чертежников, но это как будто не ускорило ее окончание, а только замедлило. К слову, мистер Клемент, вам уплачивается за десять работников, но сколько я ни являюсь к вам в мастерскую, более семи человек зараз никогда не видел, да и то считая с вашим поваром. Вы уверены, что у вас десять работников, а не девять или не восемь?
Клемент: Абсолютно.
Гершель: И где же, позвольте спросить, остальные работники?
Клемент: Отослал по делам. Очень срочным.
Все работают, не поднимая головы.
Гершель: Хорошо, пусть отослали по очень срочным делам. Но ответьте, когда наконец работа по изготовлению деталей разностной машины будет закончена? Когда вы приступите к сборке?
Клемент: Спросите лучше у мистера Бэббиджа. Литье в результате исправления чертежей отняло лишний год. Деталей очень много. Люди выбиваются из сил.
Гершель: Однако возможно отливать заготовки быстрей.
Клемент: Нет.
Гершель: Почему?
Клемент: Вы кто, механик, мистер Гершель?
Гершель: Я астроном.
Клемент: Механике в вашем Кембридже не обучали? Тогда ничего не смогу объяснить. Астроному не понять. Ни вам, ни даже мистеру Бэббиджу. Механика — не астрономия, она настоящее искусство. Тем более теперь, когда мистер Бэббидж уехал в Италию.
Все продолжают усердно работать.
Гершель (пристально вглядываясь в лицо собеседнику): Вам наверняка известно, по какой причине мистер Бэббидж вынужден был временно покинуть Англию?
Клемент: Поправлять здоровье, я полагаю.
Гершель: А по какой причине его здоровье пошатнулось? Или вы не слышали, что в течение прошлого года у мистера Бэббиджа умерли отец, жена и двое детей? Здоровье Чарльза пошатнулось после непрекращающейся череды похорон.
Клемент: Слыхал.
Витворт (взволнованно): Поверьте, мистер Гершель, мы так сочувствуем горю Бэббиджа и делаем все, что можем.
Другие работники подходят к Гершелю, давая понять, как они сочувствуют горю Бэббиджа.
Клемент: Но я не плакальщик, а механик. Меня наняли построить разностную машину. Я этим занимаюсь.
Все быстро расходятся и принимаются за работу.
Гершель: Знаете, мистер Клемент, иногда я сильно жалею, что познакомился с самым искусным английским механиком сам и познакомил его со своим другом. Право, Чарльз слишком увлекающийся, мыслящий во благо Англии человек, в сравнении с такими бесчувственными прагматиками, как вы.
Клемент: Это все равно. Не вы, так другой привел бы меня к нему. Я самый лучший. Другого такого механика нет, кто угодно скажет. Думаете, кто-то другой сможет отлить такую шестерню?
Оглаживает зубцы шестерни большим пальцем в заусенцах.
Гершель: Если бы вашим нанимателем был я, мистер Клемент, эта шестерня обошлась бы Англии намного дешевле.
Клемент: Я не боюсь вас, мистер инспектор. Когда мистер Бэббидж вернется из Италии, он сможет меня уволить. Пусть только попробует найти замену. Шестерня есть шестерня, тут ничего не попишешь.
Все напряженно работают.
Гершель: После всего хорошего, что Чарльз для вас сделал и продолжает делать, вы могли бы относиться к нему и его механическому вычислителю с большей симпатией. Я опишу мистеру Бэббиджу состоявшийся разговор. Постараюсь также максимально точно пересказать услышанное от мистера Витворта. Хочется надеяться, что, ознакомившись с моим отчетом, мистер Бэббидж оценит достижения вашей производственной кухни более высоко, чем они предстают в моих глазах.
Направляется к выходу. Заметно, что Клемент колеблется.
Клемент: Стойте!
Работа разом прекращается. Взоры всех присутствующих обращаются на главного механика.
Гершель (не оборачиваясь): Вы чего-то хотите, мистер Клемент?
Клемент: Мне нужны деньги.
Работа возобновляется.
Гершель: Вот как? Насколько мне известно, вам было сполна уплачено.
Клемент: Мало. Проделать радиальные пазы в колесах оказалось сложнее, чем я думал. Но я и мои люди справились. Нужны еще деньги.
Подскакивает Витворт.
Витворт: Это правда, мистер Гершель. С этими радиальными пазами мы здорово намучились.
Гершель (оборачивается к Клементу): Сколько же вы просите?
Клемент: Двести фунтов.
Гершель: А как же те сто пятьдесят фунтов, которые я без предварительного уведомления Чарльза выплатил вам полгода назад? Их вы куда дели?
Клемент: Их — на продольные пазы.
Гершель: Двести фунтов на радиальные пазы, а сто пятьдесят на продольные? Любопытства ради, покажите мне эти пазы, Клемент.
Клемент: Пожалуйста.
Не глядя, поднимает с пола деталь и предъявляет ее Гершелю.
Вот радиальные пазы.
Поворачивает деталь боком.
А вот продольные.
Гершель (снова заглядывая в глаза Клементу): А вам известно, мистер Клемент, что правительственное финансирование закончилось? Выделенные правительством полторы тысячи фунтов все уплыли, и уплыли они в ваш карман. Полторы тысячи фунтов уплыли, а машина не только не построена, но даже ее сборка не начата.
Клемент: Мне все равно. Меня наняли. Я механик.
Общее отстраненное молчание.
Гершель (отворачиваясь): Хорошо. Вы получите еще двести фунтов, на мой страх и риск, если напишете требование мистеру Бэббиджу об этом. Я намерен переслать означенное требование в Италию, в порядке отчета о проделанной вами работе.
Клемент пожимает плечами, берет со стола лист и медленно пишет.
Клемент: Вот.
Гершель (читает): Десять человек создавали механический вычислитель Бэббиджа, в чем удостоверяется. Все детали машины на месте. Также я получил в помощники человека, который помогал другим помощникам. Поэтому мне желательно получить 200 фунтов для продолжения работы. Джозеф Клемент.
Клемент: Все так.
Гершель (официальным тоном): Вы, мистер Клемент, получите двести фунтов на следующей неделе. Надеюсь, вам удастся оправдаться перед мистером Бэббиджем, на какие продольно-радиальные пазы вы их потратили. И имейте в виду, Чарльз не всегда будет в Италии, очень скоро он вернется. И он смыслит в механике гораздо более моего.
Уходит не прощаясь. Все молча работают.

Сцена 4

1833 год, дом Бэббиджа. Мебель сдвинута по углам. Посреди гостиной взамен мебели поставлено что-то огромное, в полтора человеческих роста, покрытое куском материи. Рядом суетятся Бэббидж и Клемент. Механик почти не изменился, а вот Бэббидж заметно осунулся и постарел. Чего еще ожидать от человека, которому уже сорок два года и который на протяжении нескольких месяцев похоронил почти всю семью?
Бэббидж: Так вы все проверили, мистер Клемент? Я не хочу, чтобы во время публичной демонстрации произошел сбой.
Клемент: Проверил.
Бэббидж: Нет, я хочу сказать, вы все трижды перепроверили?
Клемент: Один раз. Этого достаточно.
Бэббидж: Ну хорошо, хорошо. Вы не забыли послать Витворта встречать гостей? Он никуда не отлучится со своего поста?
Клемент: Нет.
Бэббидж: Отлично. Просто замечательно.
Подходит к машине и заворачивает край ткани. При виде механического вычислителя глаза Бэббиджа разгораются.
Не правда ли, наша машина прекрасна?
Клемент: Да. Десять тысяч деталей. Десять лет работы.
Бэббидж: Прекрасна. Она самое красивое, что я когда-либо в своей жизни видел. Но ее еще можно усовершенствовать, я чувствую. Будто кожей ощущаю ее конструктивные недочеты, которые мешают ей стать самой прекрасной машиной в мире. Надо работать, еще и еще работать, чтобы добиться идеального результата.
В гостиную входит Генри, единственный оставшийся в живых сын Бэббиджа. Сейчас ему около девяти лет.
Генри: Папа!
Бэббидж: Генри, что ты тут делаешь? Немедленно возвращайся в свою комнату. Эй, кто-нибудь, немедленно уведите ребенка! Я чертовски занят.
Обиженный Генри уходит.
(Клементу). Так на чем мы остановились?
Клемент: Надо решать, где продолжить сборку. Это же только часть. В собранном виде разностная машина будет втрое больше. Моя мастерская не подходит. На кухне собранная машина не поместится.
Бэббидж (хватается за голову): Боже, так я вам не сообщил? Как я мог? С этими хлопотами с публичной демонстрацией совсем запамятовал. (Торжественно). Мистер Клемент, настоящим ставлю вас в известность, что для решения проблемы с помещением я обратился к герцогу Веллингтону, который соблаговолил предложить великолепный вариант. Вскоре ваша мастерская переедет в новое пылезащищенное помещение, которое будет выстроено английским правительством на территории, непосредственно примыкающей к моему дому.
Клемент: Тут нет места.
Бэббидж: Я договорился, новое здание мастерской будет по­строено на месте моей конюшни. Конюшню снесут вместе с домиком кучера. Ничего, обойдусь как-нибудь без конюшни.
Клемент: Не подходит.
Бэббидж (изумленно): Как не подходит, мистер Клемент? Министерство финансов уже в поисках подрядчика для строительства.
Клемент: Далеко ехать до мастерской. Около четырех миль. Не подходит.
Бэббидж: Да, тут вы правы, мистер Клемент, но мы сообща что-нибудь придумаем. Что же делать? Ну конечно, как я сразу не сообразил — я могу предложить вам для проживания домик садовника! Мистер Клемент, имею честь сделать вам официальное предложение. С постройкой пылезащищенного помещения для разностной машины вы переселяетесь в домик моего садовника. Живя поблизости друг от друга, мы сможем уделять работе значительно больше времени. В самом деле, зачем мне садовник? Деревья и без садовника вырастут, а разностная машина сама не построится.
Клемент: Можно обсудить.
Бэббидж (пожимая ему руку): Вот и отлично, мистер Клемент, я искренне рад.
Снова отгибает край ткани и разглядывает машину.
Нет, все-таки она прекрасна. Она прекрасней звездного неба. Она прекрасней поцелуя возлюбленной. Даже закат над Темзой, и тот не сравнится по красоте с моим изобретением.
Слышится шум приближающейся толпы. В гостиную, ведомые Витвортом, входят два десятка важных посетителей. Среди них герцог Веллингтон, также вдова лорда Байрона леди Милбэнк с дочерью Адой, миниатюрной темноволосой девушкой лет восемнадцати.
Витворт: Прошу вас, прошу вас. Вот сюда, пожалуйста.
Посетители устраиваются напротив покрытой тканью машины.
Представляю высокочтимым господам изобретателя разностной машины мистера Чарльза Бэббиджа и главного механика мистера Джозефа Клемента.
Бэббидж и Клемент раскланиваются. Посетители легонько, в целях поощрения, хлопают в ладоши.
Бэббидж: Леди и джентльмены. Разрешите продемонстрировать центральную часть разностной машины.
Откидывает ткань. Разностная машина представляет собой вертикальную конструкцию со множеством сцепляющихся шестерней, роликов и передач. Внизу располагаются рычаги управления и установочные колеса с ручками. Все крайне причудливо и замысловато.
Все: О! Ах! Ой!
Далее все говорят одновременно.
1-й джентльмен: Что это? Это же не машина, а набор шестерней.
2-й джентльмен: Я тоже не вижу цифр. Где тут цифры? Мне сказали, что разностная машина обрабатывает цифры.
3-й джентльмен: При чем тут цифры? Я не вижу зажима, куда вставлять заготовку.
1-я леди: Она напоминает мне кошмар из моего позавчерашнего сна. Точно такая же, но немного поменьше.
2-я леди: Не нужно наедаться на ночь, милочка!
3-я леди: Я не согласна. Незадолго до сна можно насыщаться без расстройства желудка, но исключительно растительной пищей. И вычислительный аппарат мистера Бэббиджа тут совершенно ни при чем.
Ада: Расскажите, мистер Бэббидж, как в вашем аппарате производится сложение.
Веллингтон: В самом деле, не предоставить ли слово изобретателю?
Все аплодируют.
Бэббидж: Леди и джентльмены. Позвольте вкратце описать дей­ствия построенной мной, при содействии мистера Клемента, разностной машины и благотворные последствия, кои она в самом скором времени окажет на английскую науку. Суть действий разностной машины в том, что посредством вращения зубчатых колес производится табулирование логарифмических, тригонометрических и других функций, причем машина оборудована специальным звонком, который звенит после выполнения заданного числа вычислительных шагов.
Нажимает на рычаг. Из нутра механизма раздается громкая трель.
1-й джентльмен: Занятно придумано.
1-я леди: Но уж слишком звонко! У меня уши заложило.
2-й джентльмен: Такое мог придумать только член Королевского общества. Я всегда говорил, что без Королевского общества английская наука потеряет себя.
2-я леди: Я бы сделала звонок более мелодичным.
3-й джентльмен: Да, теперь я вижу, что правительственные субсидии не выброшены на ветер.
3-я леди: А я бы повесила звоночек поскромней, где-нибудь в уголке.
Ада: Мистер Бэббидж, я правильно поняла, что после звонка можно изменить полученный промежуточный результат на другой?
Леди Милбэнк (склонившись к дочери): Ада, пожалуйста, не перебивай мистера Бэббиджа!
Ада (не унимается): А куда вы выводите готовые вычисления?
Бэббидж: На печатающий механизм, юная любопытная леди. Печатающая часть машины соединена вот с этими вычислительными кулачками, поднимающимися при повороте результатных колес. Каждый печатающий сектор несет в себе десять пуансонов с цифрами. Выпрямляясь, рычаг надавливает на пуансон и запечатлевает цифру результата на медной пластине. В следующем такте пластинка смещается влево, сектор поворачивается кулачком другого разряда, и на медную пластинку наносится следующая цифра. (С улыбкой смотрит на Аду). Надо сказать, леди, для внешности феи у вас на удивление восприимчивый ум.
Ада: А у вас на удивление много терпения, мистер Бэббидж, если вы надеетесь объяснить здешней понятливой публике, зачем навесили к такому маленькому звоночку несколько тысяч металлических шестерней.
Леди Милбэнк: Ада, ты ведешь себя неприлично.
1-й джентльмен (удивленно): Сколько, вы сказали, тысяч шестерней? Несколько? Я уверен, что их не более шести.
1-я леди: По моему, это слишком. Мистер Бэббидж мог бы обойтись четырьмя, пятью тысячами, но не шестью же! Шесть тысяч — явный перебор.
3-я леди: Разве звоночек работает от шестерней? От каких шестерней? Я полагала, он просто подвешен на веревочке или, в крайнем случае, на цепочке.
Ада (Бэббиджу): Ну вот, сами видите. (3-й леди, делая глупое лицо). Я совершенно и во всем с вами согласна, душенька. Звоночек действительно подвешен на веревочке.
3-я леди: Я так и сказала.
Бэббидж (смеясь, Аде): У вас еще и острый язычок, фея.
3-я леди (громко, всем собравшимся): Господа, я первой догадалась, что звоночек подвешен на веревочке!
Леди Милбэнк: Еще слово, Ада, и мы преждевременно покинем гостеприимный кров мистера Бэббиджа. Ты категорически не умеешь себя вести на людях.
Ада (кротко): Хорошо, мама. (Бэббиджу). Сожалею, мистер Бэббидж, но вынуждена зачехлить свой язычок до лучших времен.
Бэббидж: С вашего разрешения, леди, я продолжу. Благодаря моему механическому вычислителю может быть достигнут значительный прогресс в разработке математических и астрономических таблиц. Усилия английских математиков, в противовес их континентальным коллегам, сосредоточатся отныне не на отупляющих механических вычислениях, а на научном проникновении в суть мироздания, что только и достойно высоты человеческого разума. Как только разностная машина будет закончена…
1-й джентльмен: Позвольте, разве она не закончена?
2-я леди: Так эти шестерни не крутятся? Не может быть! Я сама видела, как они крутились!
3-й джентльмен: Они крутятся вхолостую.
3-я леди: А нельзя ли смазать колесики постным маслом, чтобы машина наконец заработала?
2-й джентльмен (недослышав): Так вот на что тратятся правительственные субсидии! Оказывается, на постное масло! Необходимо потребовать от изобретателя полный финансовый отчет. Цены на масло за последний месяц подскочили.
Вперед выступает герцог Веллингтон.
Веллингтон: Леди и джентльмены, прошу внимания. Правительство, от имени которого я сейчас высказываюсь, решительно уверяет, что колесики разностной машины мистера Бэббиджа в самое ближайшее время закрутятся в нужном направлении. Волноваться о повышении цен на постное масло также нет оснований, поскольку мистер Бэббидж отчитывается правительству в своих тратах. Более того, английское правительство совершенно уверено, что ни один фунт из выделенной на постройку механического вычислителя суммы не достался лично мистеру Бэббиджу. Все выделенные правительством средства направляются механикам и чертежникам, работающим под руководством мистера Клемента, самого талантливого механика Старого и Нового Света.
Клемент выступает из угла, где до этого находился, и кланяется. Ему аплодируют.
Правительство ни в коей мере не сомневается в высоких достоин­ствах разностной машины мистера Бэббиджа и блестящем будущем, которое их обоих ожидает, а потому намерено предоставить изобретателю еще три тысячи фунтов, тем более что личные расходы мистера Бэббиджа на постройку разностной машины давно превысили эту сумму. (Выразительно смотрит в сторону Клемента). Английское правительство не сомневается, что главному механику мистеру Клементу удастся распорядиться тремя тысячами фунтов не хуже, чем он распорядился предыдущими полутора…
Клемент кланяется.
… и, дабы оказать мистеру Клементу всемерную поддержку в этом деле, назначает контролеров, которым мистер Клемент отныне должен будет предоставлять счета для оплаты.
Клемент, собравшийся было покланяться еще, передумывает.
Бэббидж: Позвольте, уважаемые посетители, передать вас в руки мистера Витворта, с тем чтобы он ответил на ваши вопросы. Вы можете потрогать разностную машину руками и даже, с любезной помощью мистера Витворта, произвести на ней доступные на сегодняшний день простейшие вычисления.
Все трогают разностную машину руками. Джентльмены при этом делают проницательные лица, а леди взвизгивают. Засучив рукава, Витворт объясняет механизм управления, переставляя рычаги и с усилием раскручивая колеса, в то время как Бэббидж с Веллингтоном уединяются для беседы.
Веллингтон: Поздравляю, мистер Бэббидж, вашу разностную машину с первым публичным представлением.
Бэббидж (растроганно): Она не находит слов для выражения благодарности. Если бы не высокое покровительство Вашего сиятельства, разностная машина, а вместе с ней и ее несчастный изобретатель, были бы заживо растерзаны кровожадной толпой воспитанных английских джентльменов. Право, большинство моих сегодняшних гостей ничем не отличается от действительных членов Королевского общества.
Веллингтон: Ну-ну, не преувеличивайте, мистер Бэббидж, и прекратите свои вечные нападки на Королевское общество. В конце концов, все мы служим интересам Англии, вот только понимаем их каждый по-своему. Вы довольны, как подвигаются дела? Несмотря на блестящие отзывы о разностной машине ваших ученых друзей и хороших знакомых, которые вы без устали пересылаете в министерство финансов и казначейство, когда же вы наконец представите работо­способную модель своего вычислителя? Я не могу вечно оберегать вас от министерских инсинуаций.
Замечает направляющегося к ним Клемента.
…И когда, наконец, освободите мастерскую мистера Клемента? Нельзя же вечно пользоваться его бессребреничеством. Сумма аренды, которую вы платите за пользование его кухней, просто смешна. Во всяком случае, когда я назвал ее графу Менсдорфу и маркизу Лансдауну, они долго смеялись. Министерство финансов уже определило подрядчика, который возьмется за постройку новой мастерской. Действуйте, действуйте, мистер Бэббидж, я же постараюсь придать вашим делам ход. По окончании строительства немедленно перевозите машину из кухни мистера Клемента в новое, более приспособленное и просторное помещение.
Подходит Клемент.
Клемент: Ваше сиятельство.
Веллингтон (делает вид, что только что заметил Клемента): А, мистер Клемент, легки на помине! А я, представьте, только что о вас говорил. Мы с мистером Бэббиджем постараемся освободить вашу мастерскую настолько быстро, насколько это окажется возможным. Вам недолго остается терпеть неудобства.
Клемент: Во время перевозки машины из мастерской я не смогу работать. Мне нужно возмещение за беспокойство.
Веллингтон (вежливо): Вот как, мистер Клемент? Это хорошо, что вы беспокоитесь за судьбу разностной машины. Вопрос о выплате вам возмещения за беспокойство я вынесу на ближайшее заседание парламента. Надеюсь, английские механики подчиняются решениям парламента, когда оно принимается не в их пользу?
Клемент: И еще мне нужны двое слуг.
Веллингтон: Желаете, чтобы герцог Веллингтон нанялся к вам в слуги? А кто будет вторым слугой? Уж не принц ли Альберт?
Клемент: Хочу, чтобы правительство их оплатило.
Веллингтон (еще вежливей): Поверьте, мистер Клемент, я отдаю отчет в величайших трудностях, с которыми мистер Бэббидж сталкивается при постройке механического вычислителя, но, право слово, английское правительство не в силах удовлетворять претензии всех своих подданных, даже лучших английских механиков, на лучшую жизнь. Извините, джентльмены, государственные дела зовут.
Спешно удаляется.
Бэббидж: Все равно, мы достроим, достроим ее. Не правда ли, мистер Клемент?
Клемент: Можно обсудить.
Слышен восторженный возглас 2-й леди: «Они крутятся! Колесики все-таки крутятся!»

Сцена 5

Следующий год. Новая мастерская, только что отстроенная на месте конюшни. Мастерская совершенно пуста: одни стены. Входят размахивающий руками Бэббидж и Клемент. Они только что завершили последний, наружный осмотр здания.
Бэббидж: Ну что, вы убедились, мистер Клемент, что все готово к эксплуатации? Видите, вы напрасно тревожились — в этом помещении вашим работникам будет намного свободней. Необходимо срочно организовать перевозку разностной машины, всех чертежей и инструментов в новую мастерскую.
Клемент: Нет.
Бэббидж: Извините, как вы сказали?
Клемент: Нет.
Бэббидж (недоумевая): Но отчего, мистер Клемент? Помещение же совершенно готово и намного просторней вашей кухни.
Клемент: Я не получил возмещения за беспокойство.
Бэббидж: Но министерство финансов вам отказало! Оно написало, что не намерено потакать всяким необоснованным требованиям.
Клемент: Тогда платите вы. Мне нет дела. Я механик.
Бэббидж пошатывается.
Бэббидж (запинаясь): Мистер Клемент! Я и так вкладывал в постройку машины больше, чем позволяло мое состояние. Вы должны войти в мое положение, мы так давно с вами работаем. От наследства, и так небольшого, практически ничего не осталось. Пока мог, я оплачивал ваши счета ранее, чем поступали правительственные субсидии. Мной оплачивались ваши счета без всяких правительственных субсидий, ради блага Англии. Долгие годы я финансировал машину наряду с правительством, но теперь дела расстроены! В прошлом месяце, пытаясь заработать на акциях американской компании, я потерял последние три тысячи фунтов. Хотел ускорить работу, но только замедлил ее. Глупец, какой глупец, ведь трех тысяч фунтов могло хватить для окончания строительства!
Закрывает лицо руками.
Но ничего, вы увидите, мистер Клемент, что в ближайшее время все вернется на круги своя. У меня имеются на этот счет потрясающие планы. Вы знаете, два года назад была опубликована моя книга «Экономика машин и производства». Лиха беда начало: я собираюсь написать роман в трех томах, выручив за него целых пять тысяч фунтов. Если роман не будет продаваться, сконструирую автомат для игры в крестики-нолики, мы вместе можем его сконструировать. Станем разъезжать по городам, давать ярмарочные представления. Вот увидите, через полгода денег окажется достаточно, чтобы достроить разностную машину. Когда постройка завершится, правительство нас не забудет, мы получим достойное вознаграждение и прославим свои имена в последующих веках. Да что я вам рассказываю, кому как ни вам знать, на какие чудеса способна наша разностная машина! Опомнитесь, мистер Клемент, я вас умоляю.
Клемент: Не стану разъезжать с вами по ярмаркам. Я не шут, я механик.
Бэббидж: Мистер Клемент, вы же не можете так просто бросить дело моей жизни!
Клемент: Могу, если невыгодно.
Направляется к дверям.
Бэббидж: Хорошо, мистер Клемент, не хотел вам говорить раньше времени, пока идея окончательно не вызрела, но теперь вынужден сказать. Верю, мне удастся убедить вас, мистер Клемент, потому что вы удивительный, замечательный механик. Дело в том, что вот уже более года я работаю над устройством новой модели механического вычислителя — аналитической машины. Это что-то невероятное, мистер Клемент, я сам удивляюсь ее могуществу. С разностной машиной просто несравнимо. Аналитическая машина сможет производить действия над ста переменными, причем каждое число может состоять из двадцати пяти цифр, брать любую функцию, составляемую из сложения, вычитания, умножения, деления, извлечения корней и возвышения в степень. Она подставит переменную в любую функцию и произведет вычисление. Когда между каким ни есть числом последовательных коэффициентов ряда существует отношение, то аналитическая машина вычислит их и определит последовательно члены этого ряда, после чего можно будет расположить машину так, что она даст сумму ряда для каких угодно значений переменного количества.
Клемент внимательно слушает.
Вы понимаете, что это значит?
Клемент: Понимаю. Такого еще не было.
Бэббидж: Вот и отлично, мистер Клемент. Я немедленно сажусь за письмо в министерство финансов, в котором умолю их побыстрей проверять и оплачивать ваши счета. Заодно сообщу об идее аналитической машины и предложу рассмотреть вопрос о целесообразности завершения разностной машины. Если министерство финансов сочтет возможным, работу над разностной машиной придется приостановить, чтобы заняться более современным проектом.
Клемент: Нет. Если мне сейчас не заплатят, я уволю работников.
Бэббидж вспыхивает. Впервые за долгие годы общения с главным механиком в его голосе слышатся металлические нотки.
Бэббидж: Вы вправе уволить своих работников, мистер Клемент. Именно так и советую вам поступить. В конце концов, все вы, действительные члены Королевского общества и мастеровитые самоучки, на одно лицо. Но вы не единственный английский механик, мистер Клемент, мне давно следовало это понять. Желаете приостановить работы? Ничуть не бывало: после того, как ваша кухня будет очищена от разностной машины, инструментов и чертежей, я найму новых чертежников взамен уволенных вами и подыщу нового главного механика.
Клемент: Инструменты мои.
Бэббидж: Забирайте свои инструменты. Новый механик изготовит другие, не хуже ваших.
Клемент: Пока не получу возмещения, машину и чертежи никому не отдам.
Бэббидж: Что?
Клемент: Мне нужны деньги, мистер Бэббидж.
Бэббидж: Вы не отдадите мне мои чертежи? Вы не отдадите мне мою машину? Что вы такое говорите?
Клемент: Я жду денег.
Уходит, пожимая плечами.
Бэббидж (вдогонку Клементу): Вон! Вон!!! Вон!!!
Опирается о стену. Присесть некуда — мебели нет. В конце концов Бэббидж усаживается на пол пустой мастерской, обхватив голову руками. Не замечает, как в гостиной появляется Ада. Она беременна.
Ада: Мистер Бэббидж!
Бэббидж не слышит.
Мистер Бэббидж, вам плохо? Почему вы на полу?
Бэббидж тяжело поднимается.
Бэббидж: А, это вы, фея. Извините, я подвернул ногу и присел отдохнуть. Но теперь мне значительно лучше. Голова уже не болит.
Ада: У вас был разговор с Клементом? Я столкнулась с вашим истязателем у крыльца, причем он был явно не в духе.
Бэббидж (потухшим голосом): Да, угрожает уволить чертежников и прекратить работу над разностной машиной, и это в тот момент, когда правительство построило новую мастерскую. Не хочет возвращать детали и чертежи до тех пор, пока не получит деньги. Но мне нечем ему заплатить, и правительственные субсидии на сегодняшний день исчерпаны. Пока удастся получить новые, пройдет не менее полугода. Сборка моей разностной машины под угрозой.
Ада: Пустое, мистер Бэббидж.
Бэббидж: Самое страшное, что я сам не знаю, стоит ли продолжать работать над ней.
Ада: Вы отчаялись?
Бэббидж (оживляясь): Не в том дело. Я придумал новую машину, гораздо лучше прежней. Работа с двадцатипятизначными числами, любые функции с любыми переменными и коэффициентами. Если знаешь, как сделать хорошо, зачем делать плохо? Вы не представляете, фея, как тяжело заглядывать в будущее, когда все вокруг погружены в настоящее. Непосильное, ужасное ощущение!
Держится за виски.
Ада: Вы, наверное, уже дали название своему новому механическому чуду?
Бэббидж: Я назвал ее аналитической машиной.
Ада: Аналитическая машина. Какое гармоничное название. Вы истинный слуга математики, мистер Бэббидж.
Бэббидж: К сожалению, моя привередливая хозяйка-математика не слишком-то благоволит своим слугам. Издевается над ними, как и когда захочет. Терпение и терзание — их извечный удел.
Ада: Слуги не имеют выбора, мистер Бэббидж.
Бэббидж: Тут вы правы, фея.
Ада: Но в помощь одному слуге хозяйка может нанять второго.
Бэббидж: Кто же этот второй слуга?
Ада: Я.
Бэббидж: Феи не бывают в услужении.
Ада: Нет, бывают, мистер Бэббидж, за этим-то я к вам и пришла. Вы себе не представляете, какая могучая энергия сосредоточивается в моем маленьком существе. Мой мозг нечто большее, чем простая смертная субстанция. Не возражайте, я чувствую, что это так. Не пройдет и нескольких лет, как я высосу некоторое количество загадок из глубин мироздания, причем так, как этого не смогли бы сделать обычные смертные губы и умы.
Бэббидж (улыбаясь): Что вы хотите от меня, кровососущая фея? Чтобы я подставил вам свою шею? В таком случае вам придется занять крайнее место в длинной очереди, начинающейся на Девоншир-стрит и оканчивающейся где-то за городскими окраинами.
Ада: Нет, мистер Бэббидж, я не хочу сосать вашу кровь, напротив, стану вашим умственным донором. Мой муж, граф Лавлейс, владеет моим телом, но не моим мозгом. Свой мозг я передаю в услужение вам, мистер Бэббидж. Примите мой мозг в дар, и работы у вас сильно поубавится. Давайте вместе создавать аналитическую машину.
Бэббидж с испугом смотрит на отвисший живот Ады.
Бэббидж: У вас токсикоз, фея. Не послать ли за графом Лавлейсом? Дать вам экипаж, чтобы вы могли добраться до доктора?
Ада: У меня свой экипаж, мистер Бэббидж, и посылать за моим мужем не будет надобности еще около двух месяцев. И прекратите смеяться над моим женским положением, я знаю, что говорю. Клянусь дьяволом, я помогу вам в работе над механическим вычислителем, если вы найдете мне хорошего учителя математики.
Бэббидж: Моя милая, находящаяся в женском положении фея! Ваши склонности к точным наукам несомненны, но пройдут многие годы, прежде чем вы сможете войти в курс дела. Тем более что моя научная работа, а вместе с ней вся неудавшаяся жизнь, находятся в состоянии предгрозовой неопределенности.
Ада: Феи не боятся гроз и не подвержены тлению, поэтому приступим, мистер Бэббидж. Давайте побыстрей чертежи своей новой аналитической машины, мне не терпится в них разобраться.
Бэббидж: Покоряюсь, фея.
Передает несколько зарисовок Аде.
Надеюсь, ваш муж, граф Лавлейс, не вызовет меня на дуэль за попытку похитить мозги его жены.
Ада (озорно смеется): Граф исключительно мягкий и добросердечный человек, к тому же далекий от математики. Отсутствие у жены этой части тела он не заметит. А сейчас я должна попрощаться, дабы предъявить мужу оставшиеся части, скрыть отсутствие которых будет значительно труднее. И не переживайте за свою разностную машину, мистер Бэббидж. Одно из двух: либо вы ее закончите, либо построите новую, аналитическую машину, еще краше прежней. К слову, вы уже сообщили об образовавшихся вариантах правительству?
Бэббидж: Намерен сообщить в ближайшее время, но далеко не уверен, что правительство доброжелательно отреагирует на мое сообщение, особенно в свете ультиматума мистера Клемента. Но в любом случае, большое спасибо, милая фея. Спасибо за деятельное участие в судьбе самого незадачливого из английских изобретателей.
Ада уходит. Бэббидж задумывается. Вспомнив разговор с Клементом, мрачнеет. Снаружи слышится громкая музыка шарманщика. Бэббидж распахивает окно.
Прекратите шум! Здесь живет ученый джентльмен, который совершенно не переносит шума. Прочь, прочь отсюда! Ступайте играть в каком-нибудь другом месте.
Музыка прекращается. Бэббидж с треском захлопывает окно.

Сцена 6

1842 год. Прошло еще восемь лет. Огромный, помпезно обставленный кабинет сэра Роберта Пиля. Хозяин кабинета склонился над бумагами. Секретарь вводит еще больше осунувшегося и постаревшего Бэббиджа. Голова Пиля, заканчивающаяся острым носом, поднимается из-за бумаг и пристально вглядывается в изобретателя.
Пиль: Следуя вашим настойчивым, иногда не в меру настойчивым пожеланиям, мистер Бэббидж, я согласился уделить вам некоторое количество времени, с тем чтобы раз и навсегда разрешить интересующий вас вопрос.
Бэббидж: Я тронут, сэр.
Пиль: С огорчением должен сообщить вам, что английское правительство не сочло возможным продолжать работу над машиной, на которую лично вами, равно как и другими чертежниками и механиками, было затрачено столько изобретательности и упорного труда, а английским правительством столько средств.
Бэббидж: Но, сэр, примите во внимание …
Пиль (продолжает): Более того, английское правительство выражает недоумение по поводу того, что финансируемая в течение двух десятилетий и так и не достроенная разностная машина представляется вам уже устаревшим словом техники. Вследствие этого вы предлагаете английскому правительству приступить к финансированию так называемой аналитической машины, якобы более совершенной. Недоумение правительства заключается в следующем. Зачем было финансировать несовершенную разностную машину, если могла быть построена более совершенная аналитическая машина? Данный вопрос правительство оставляет на совести изобретателя.
Бэббидж: Развитие науки, сэр…
Пиль (видимо, высказывая уже личное мнение, а не мнение английского правительства): Развитие науки, о котором вы ратуете, мистер Бэббидж, требует столь значительных финансовых вливаний, что я не вижу полному и окончательному отказу от постройки аналитической машины никакой альтернативы. Сколько средств, вы говорите, было потрачено на изготовление разностной машины?
Бэббидж: За все время семнадцать тысяч фунтов, но из них шесть тысяч вложено мной лично. Это все, что я смог себе позволить. Но если бы аналитическая машина была построена, она окупилась бы мгновенно и многократно.
Пиль: Всего вам хорошего, мистер Бэббидж.
Бэббидж вскидывает голову.
Бэббидж: Но, сэр, ваш предшественник, его сиятельство герцог Веллингтон, оставлял мне твердые заверения продолжать финансирование до полного окончания постройки моего механического вычислителя!
Пиль: Я не отвечаю за ошибки своих предшественников, мистер Бэббидж. Однако… (Продолжает уже от имени английского правительства)… отдавая должное проделанной вами работе и в целях поощрения вашей дальнейшей во благо Англии научной деятельности, в коей никогда не сомневалось, английское правительство передает построенную на правительственные средства мастерскую в полное ваше распоряжение.
Бэббидж (гордо): Благодарю за неслыханную щедрость английское правительство и лично вас, сэр Пиль. Заверяю, что по мере возможности продолжу работу над аналитической машиной до полного ее завершения.
Пиль: Как будет угодно, мистер Бэббидж. Не смею вас больше задерживать.
Бэббидж на негнущихся ногах направляется к дверям, но возвращается.
Бэббидж (со слезами на глазах): Мистер Пиль, сэр! Около двадцати лет я руковожу постройкой вычислительных машин, причем последние восемь лет работы движутся настолько медленно, что их можно считать приостановленными. Виной тому недостаток финансирования. Неужели сложно оценить влияние механических вычислителей на будущий прогресс науки? Речь идет об изготовлении машины, которая сразу же и на все последующие времена обеспечит английскую нацию превосходными и точными математическими таблицами и которая выполнит такие вычисления, от которых в безнадежном разочаровании отступилось все человечество. Я надеялся, что живу в стране, которая в состоянии понять это.
Пиль: Очень трогательно, мистер Бэббидж, однако вам не удастся произвести на меня то же пагубное для английских финансов жалостливое впечатление, которое вы производили на герцога Веллингтона. Если вам угодно прожигать свою единственную жизнь на изобретательство механических диковинок, ваше право. Однако оставьте в покое английское казначейство, интересы которого, в числе прочего, я приставлен сюда блюсти. Выгода английской короны заключается не только в постройке механического вычислителя, о коем вы так печетесь во славу своего честолюбия, но и во множестве других, требующих не меньшего, а подчас и большего финансирования мероприятий. Эти мероприятия, в отличие от вашего вычислителя, приносят Англии прямую пользу.
Бэббидж уже явно не в себе.
Бэббидж: Сэр! Я пожертвовал временем, здоровьем, состоянием, я отклонил несколько лестных предложений, пытаясь завершить мои вычислительные машины. Но после жертв, принесенных ради того, чтобы довести мои механические вычислители до совершенных интеллектуальных возможностей, я не получил от английского правительства ни слова благодарности за свой труд, ни тех почестей, которые обычно воздают людям, посвятившим себя научным исследованиям. Вы… Вы, сэр… Вы — Герострат от науки! Если вы не поможете осуществлению удивительной идеи, созданию механического вычислителя, потомки впишут ваше имя черными буквами в список политических деятелей, всеми силами пытавшихся отсрочить процветание и мировое господство английской науки.
Пиль (от себя лично): А вы — неисправимый болван, мистер Бэббидж, несмотря на свое членство в Королевском обществе и другие научные заслуги… (Снова от имени английского правительства)… в коих, несмотря ни на какие разногласия, английское правительство по-прежнему не сомневается. (От себя лично). По-моему, мы давно распрощались.
Бэббидж выходит пошатываясь. Остроносая голова Пиля склоняется над бумагами.

Сцена 7

1844 год, со времени разговора в кабинете сэра Роберта Пиля минуло два года. Скачки. Нарядная английская публика парами прогуливается под прохладным английским солнцем. Ада Лавлейс, с темными кругами под глазами, опирается на руку своего мужа, графа Лавлейса. Замечает Бэббиджа и машет ему зонтиком.
Ада: Мистер Бэббидж! Чарльз! Чарльз, идите к нам!
Бэббидж подходит. Ему уже пятьдесят три года.
Бэббидж: Я счастлив видеть вас, леди Лавлейс. Добрый день, дорогой граф.
Граф Лавлейс: Имею честь, мистер Бэббидж. Не правда ли, сегодня чудесная погода?
Бэббидж: Погода?
Замечает круги под глазами Ады.
Вы что-то устало выглядите, фея. Надеюсь, это не связано с вашими математическими экзерсисами?
Ада: Что вы, мистер Бэббидж! Только математические экзерсисы дают вашей фее силы не отлететь куда-нибудь подальше от скучных земных забот.
Граф Лавлейс: Я тоже постоянно говорю Аде, чтобы она поменьше занималась. Вы знаете, мистер Бэббидж, она, за что ни возьмется, постоянно переусердствует. С тех пор, как она всерьез заинтересовалась математикой, только этим и дышит. Вы бы предостерегли ее от излишнего рвения.
Ада: Уильям шутит. Разве можно заниматься математикой излишне?
Бэббидж: К несчастью, можно, и печальный пример излишнего усердия перед вашими глазами.
Раскланивается.
Граф Лавлейс: Вы известный писатель и ученый, член Королевского общества, мистер Бэббидж. К тому же вы признанный экстравагант, поэтому вам все простительно. Что же касается моей жены, ей вряд ли пристало уделять математике чересчур много времени.
Бэббидж: Когда Ада только приступила к своим занятиям, я тоже так считал. Но уверяю вас, она проделала невероятный путь. Никогда бы не поверил, что женщины способны достигать такой глубины проникновения в тайны мироздания, какого достигла ваша жена.
Ада: Чарльз, вы хотите, чтобы цвет моего лица сменился с синего на красный? Пожалейте свою фею.
Бэббидж: Я просто воздаю ей должное.
Граф Лавлейс: Вы, мистер Бэббидж, должно быть, имеете в виду комментарии к какому-то переводу с итальянского, появившиеся год назад.
Бэббидж: Именно. Я имею в виду блестящие научные комментарии к переводу статьи итальянского исследователя Луиджи Менабриа «Очерк аналитической машины, изобретенной Чарльзом Бэббиджем» в швейцарском научном журнале «Библиотека Женевского университета», сделанные вашей женой при моем научном руководстве. Первоначально я собирался откомментировать данную статью сам, но ввиду сильной загруженности перепоручил это дело Аде, о чем нисколько не жалею. Она откомментировала статью лучше, чем это смог бы сделать кто бы то ни было.
Ада: Ну Чарльз, прекратите, пожалуйста!
Бэббидж: Правда, за время работы над комментарием ваша жена измотала своего научного руководителя больше, чем это удалось министерству финансов на протяжении двадцати с лишним лет работы над механическими вычислителями. Так что можете считать меня полностью раскаявшимся в том, что я способствовал занятиям Ады математикой.
Ада: Ну вот, только я собиралась воспарить к небесам, как зловредный мистер Бэббидж подрезал своей фее крылышки, в результате чего та спикировала на скамейку.
Присаживается.
Граф Лавлейс: Я рад вашему раскаянию, мистер Бэббидж. Честно говоря, Ада иногда меня пугает. Вы знаете, что своим первенцем она называет не нашего первого ребенка, а комментарий? Недавно на вопрос одной достопочтенной матроны, сколько лет ее первенцу, она ответила, что всего год, а опубликован он в «Ученых записках».
Бэббидж не может не расхохотаться. Ада вслед за ним прыскает со скамейки.
Бэббидж: Ваша жена всегда была и остается самым очаровательным и непоседливым созданием, известным английской науке. И чертовски талантливым.
Зажмуривается и начинает читать по памяти.
«Под словом “операция” мы понимаем любой процесс, который изменяет взаимное отношение двух или более вещей, какого бы рода эти отношения ни были. Это наиболее общее определение, охватывающее все предметы во Вселенной. Наука об операциях, как происходящая от математики, но более специальная, есть самостоятельная отрасль знания, имеющая абстрактные истины и значения, независимые от объекта, к которому мы применяем свои рассуждения. Тот, кто знаком с этим постулатом, знают, что если верны некоторые основные положения, то из них обязательно следует справедливость других комбинаций соотношений, которые не ограничены в своем разнообразии и масштабах». Нет, ну каково? Говорят, что когда Менабриа ознакомился с переводом, подписанным инициалами А. Л., он неделю ломал голову, кто бы из английских математиков это был.
Граф Лавлейс: По-моему, сейчас моя жена сменила направление поисков. Механические вычислители уже не так переполняют ее милую головку, как прежде.
Бэббидж: Вот как, фея? Каковы же ваши новые научные устремления? Я больше чем уверен, что они не выходят за пределы математики.
Ада (с неохотой): Понимаете, мистер Бэббидж… Мне пришла в голову одна перспективная идея… из области математических вероятий… Ну в общем, видя, как тяжело вам продолжать работу над механическими вычислителями практически в одиночку, я подумала, не заработать ли для вас немного денег.
Бэббидж: Благородная цель, хотя и вряд ли одобряемая вашим мужем. Но каким образом, леди, вы решили подменить собой английское казначейство?
Ада: Я задумала… разработать теорию беспроигрышной игры… и на выигранные деньги достроить аналитическую машину. Конечно, я бы обязательно посоветовалась с вами, мистер Бэббидж… возможно, мы вместе разработали бы мою теорию беспроигрышной игры… но понимаете, Чарльз, мне хотелось самой… пока я в самом начале экспериментов…
Бэббидж: Каких экспериментов, Ада? Уж не хотите ли вы сказать, что пришли на скачки в качестве экспериментатора?
Граф Лавлейс: Вы не поверите, мистер Бэббидж.
Бэббидж (качая головой): И давно ли вы приступили к экспериментам, леди? Какую сумму вам уже удалось проэкспериментировать?
Граф Лавлейс: Достаточно крупную. Настолько крупную, что я категорически запретил Аде играть на скачках.
Ада: Не такую крупную, как потраченная мистером Бэббиджем на постройку механических вычислителей.
Граф Лавлейс: Прошу вас, мистер Бэббидж, если моя жена попросит вас сделать за нее ставку, откажите со всей возможной непреклонностью и суровостью.
Бэббидж: Не сомневайтесь в моем благоразумии, граф. Самому совершать глупости гораздо легче, чем наблюдать за глупостями хороших знакомых. (Аде). А вы, милая фея, не путайте математику с игрой на скачках, это разные занятия. От всего сердца советую вам бросить свое пагубное увлечение, какой бы мнимой выгодой оно ни прикрывалось. (Графу Лавлейс, с притворной серьезностью). Советую, дорогой граф, повлиять на свою жену, либо, в целях перевоспитания и исправления, отправить ее в каменоломни дробить мрамор.
Ада: Мой муж несомненно так бы и поступил, но вы знаете, как трудно сослать в каменоломни блестящего математика, да еще с таким первенцем на руках.
Все смеются. Ада поднимается со скамейки.
Бэббидж: Мое почтение, граф. Мое почтение, прекрасная фея. Надеюсь, когда увижу вас в следующий раз, вы будете почаще улыбаться.
Граф Лавлейс: Мое почтение, мистер Бэббидж.
Ада: Прощайте, дорогой Чарльз. Вы не представляете, как я была рада повидать вас.
Расходятся в разные стороны.

Сцена 8

1853 год. Еще через девять лет. Мастерская Бэббиджа на сей раз не пуста, а завалена незаконченными фрагментами, а также чертежами двух механических вычислителей: разностной и аналитической машин. Бэббидж в одиночестве за чертежным столом. Ему уже шестьдесят два года. У него огромный выпуклый лоб и язвительная усмешка, навеки застывшая на губах и как бы говорящая: «Даже если все будет хорошо, это все равно плохо». Входит, в черном платье, леди Милбэнк.
Леди Милбэнк: Мистер Бэббидж, вы здесь?
Бэббидж с удивлением и видимым нежеланием отрывается от чертежа.
Бэббидж: Леди Милбэнк?
Леди Милбэнк: Мистер Бэббидж, я пришла побеседовать с вами о своей дочери.
Бэббидж: Смерть Ады была для меня тяжелым ударом. Я любил и боготворил вашу дочь. Она была удивительным человеком.
Леди Милбэнк: Ада была вечной сумасбродкой и совершенно меня не слушалась. Если бы не ее напряженные математические занятия, возможно, она оставалась бы со своим мужем и детьми еще долго.
Бэббидж: Я предостерегал ее от излишнего рвения.
Леди Милбэнк: Предостерегали? И это говорит научный руководитель моей дочери, своей рукой наставивший ее на губительный путь! Как у вас только язык поворачивается, мистер Бэббидж?!
Бэббидж: Ада сама избрала свой путь.
Леди Милбэнк: А вы ей этот путь указали, мистер Бэббидж! Но поблагодарить вас за ваши ученые наставления я не могу.
Бэббидж кривится от боли. Видно, насколько разговор ему неприятен.
Бэббидж: Добиваетесь признания, что я убил вашу дочь?
Леди Милбэнк: Нет, мистер Бэббидж. Будучи с вами знакома, я не надеюсь на честный и благородный поступок. Хочу только спросить, что вам известно о последних годах жизни Ады?
Бэббидж: Странно, что об этом спрашивает ее мать.
Леди Милбэнк: Вам странно, а мне больно. Больно от неприличия. Тем не менее вы общались и переписывались с моей дочерью до самой ее смерти. Уж не знаю, почему она доверяла вам то, что не могла доверить своей матери.
Бэббидж: Да, мне она доверяла. Это так.
Леди Милбэнк: В таком случае вам должно быть известно, через кого леди Лавлейс делала ставки. Прошу сказать мне об этом, мистер Бэббидж.
Бэббидж: Через кого угодно, только не через меня. Я никогда не одобрял азарта, который испытывала Ада на скачках, и никогда не верил в возможность создания теории беспроигрышной игры, которую ваша дочь пыталась разработать. Это все, что я имею вам сообщить.
Леди Милбэнк: У меня есть сведения, что ставки делались через какого-то субъекта, с которым моя дочь вступила в конце концов в неприличную связь. Репутация моей дочери, как и репутация всей ее семьи, поставлена под общественное сомнение.
Бэббидж: Этим субъектом был не я, уверяю вас. Неприятно, но ничего более сказать по этому поводу не могу. Тем более что Ада, из дружеского расположения, действительно поверяла мне некоторые из своих личных тайн. Но теперь фея в могиле, и я не вижу смысла тревожить ее священный прах… Зачем вы явились ко мне, леди Милбэнк?
Леди Милбэнк: Из любви к дочери. Неужели вам не понятно материнское желание знать о своей дочери правду, мистер Бэббидж?
Бэббидж: Давайте из любви к вашей дочери оставим это тягостное занятие.
Леди Милбэнк: Мистер Бэббидж, если вы не желаете ничего мне рассказать, хорошо, не рассказывайте… Верните, по крайней мере, письма Ады.
Бэббидж: Исходя из дружеского доверия, которое ваша дочь мне оказывала, не могу выполнить вашей просьбы. Письма предназначались мне, и я намерен сохранить их у себя.
Леди Милбэнк (сухо): Ничего другого я не ожидала от вас, мистер Бэббидж. Но я могу надеяться, что наш разговор останется в тайне? Что в момент душевного смятения не предадите известные вам нежелательные факты из жизни моей покойной дочери всеобщей огласке?
Бэббидж: В этом можете быть совершенно покойны, леди Милбэнк. Вывести меня из равновесия не так-то просто.
Слышится звон разбитого стекла. В комнату вкатывается брошенный с улицы кирпич. Бэббидж мгновенно свирепеет.
Проклятье! Опять эти уличные музыканты! Мстят мне за то, что я пожаловался на них городским властям.
В мастерскую вбегает Генри, сын Бэббиджа. Ему около тридцати лет. Это красивый и широкоплечий мужчина, с черной бородой и мягкими чертами лица.
Генри: Что случилось, мистер Бэббидж? Опять разбили окно?
Бэббидж: Да, смотри сам, Генри.
Высовывается в окно.
Негодяи! Рвань! Гнусное отребье! Я научу вас уважать покой английского джентльмена! Чернь! Мерзавцы!
Из окна в ответ доносится издевательская мелодия, наигрываемая на каком-то народном инструменте.
Что? Вы поплатитесь за это, дармоеды! Найду на вас управу, сам с вами разберусь. В следующий раз выставлю в окне мортиру и разнесу в щепки вас со всеми вашими идиотскими барабанами, шарманками и трещотками! Вы надолго запомните Чарльза Бэббиджа и его гостеприимство.
Хватает кирпич и выбрасывает его обратно. Снаружи доносится улюлюканье толпы.
Леди Милбэнк: Вы чудовище, мистер Бэббидж.
Генри: Прошу вас, леди Милбэнк.
Берет ее за руку.
Отец терпеть не может музыкантов, потому что своим шумом они мешают ему думать. Каждый раз, когда под окном шумят, он прогоняет музыкантов. В отместку они часто разбивают стекла в мастерской, доводя мистера Бэббиджа до исступления. Сейчас он не в себе, леди Милбэнк. Идемте, пожалуйста, я провожу вас до экипажа.
Уходят.
Бэббидж (бормочет про себя): Фея… фея… Проклятые музыканты, совершенно не дают работать. Нельзя же так досаждать ученому человеку. Когда-нибудь убью их всех.
Садится за чертежи и, погрузившись в размышления, сразу обо всем забывает. Генри возвращается и некоторое время внимательно наблюдает за работой отца.
Генри: Давайте я вам помогу, мистер Бэббидж. Скажите только, что делать.
Бэббидж: Ты не справишься, Генри. Тем более в чем помогать? Аналитическая машина никогда не будет достроена. Один я не в состоянии завершить ее, успеть бы привести в порядок чертежи.
Генри: Я помогу вам в расчетах.
Бэббидж: Не получится, мой мальчик. Твои способности скромны, этим ты вылитая покойница-мать.
Генри: Я брошу карьеру военного, посвящу себя аналитической машине.
Бэббидж критически смотрит на Генри.
Бэббидж: Да ты и не сможешь, Генри, даже если захочешь. Куда тебе до меня, ты вовсе не такой сумасшедший, как твой отец! Если бы ты и обладал способностями и упорством настоящего ученого, все равно, все было кончено много лет назад. Я работаю больше по инерции, только потому, что занимался этим всю жизнь. Ни Англии, ни остальному человечеству моя аналитическая машина не нужна, иначе за тридцать прошедших лет у них отыскались бы деньги ее построить. Бог с ним, с человечеством, я его ненавижу. Знаешь, недавно я изобрел новый способ пожаротушения, но не намерен его обнародовать. Пусть вся Англия со всеми ее бродячими музыкантами, шарманщиками, комедиантами и проклятыми циркачами сгорит дотла, я и бровью не поведу.
Молчание.
Да, вот еще что, Генри. Возьми в том столе старые письма и сожги их, не читая. Эти письма хранят секреты дорогого для меня человека, и я не хочу, чтобы они достались невежливым и наглым историкам. Бедная фея, зачем она связалась с этим мерзавцем, этим ничтожным игроком? Разве он был ее достоин? Сожги, скорее сожги эти письма, Генри. Леди Милбэнк совершенно права — эти документы необходимо как можно скорей уничтожить.
Генри: Хорошо, мистер Бэббидж.
Двери мастерской отворяются. На пороге новые, незнакомые Бэббиджу лица — Пер Георг Шютц и его сын Эдвард.
Шютц: Мистер Бэббидж?
Бэббидж: К вашим услугам. Чем обязан, господа?
Шютц: Мы пришли засвидетельствовать почтение великому английскому изобретателю Чарльзу Бэббиджу.
Бэббидж: Я польщен, господа. Извините за шум, окно разбито. В настоящее время действительный член Королевского общества, золотой медалист Астрономического общества, профессор Люкасовской кафедры Кембриджского университета и так далее и тому подобное ведет полномасштабную войну с бродячими музыкантами. В последних битвах военная удача, к сожалению, от него отвернулась.
Шютц: Мое имя Пер Георг Шютц, из Стокгольма. А это мой сын Эдвард.
Бэббидж: Рад с вами познакомиться.
Эдвард рассматривает разложенные по углам мастерской узлы и отдельные детали. Натыкается на незаконченную модель разностной машины, отступает на шаг, чтобы рассмотреть ее получше, и ахает.
Эдвард: Папа, посмотри! Она вертикальная.
Шютц: Вертикальная? Не может быть! Но основные конструкторские решения по крайней мере те же?
Жадно рассматривают разностную машину.
Бэббидж: Разумеется, вертикальная, а какой же ей быть еще?
Эдвард: Нам с папой казалось, она должна быть горизонтальной. Горизонтальный вариант более практичен.
Шютц: Обрати внимание, Эдвард, на этот храповой механизм. В статье его описание отсутствовало, но мы довольно точно все угадали.
Эдвард: А вот у этих установочных шрифтов решение совсем другое. Надо будет проанализировать, который из вариантов лучше.
Бэббидж: Погодите, погодите, господа, я не совсем понимаю. О какой статье вы ведете речь?
Шютц: О статье Луиджи Менабриа, опубликованной около одиннадцати лет назад в журнале «Библиотека Женевского университета». Мы познакомились с ней по английскому переводу, напечатанному в «Ученых записках», с комментариями некоего А. Л. К сожалению, чертежей к статье приложено не было, поэтому нам с сыном пришлось самостоятельно восстанавливать ваши, мистер Бэббидж, мысли и инженерные конструкции. Это отняло много времени, но результат превзошел ожидания. Ваши идеи, мистер Бэббидж, оказались совершенно справедливы и работоспособны.
Бэббидж (растерянно): Я не понимаю. Не хотите ли вы сказать, что, основываясь на напечатанной одиннадцать лет назад статье, описывающей действие моей машины, вы смогли построить механический вычислитель?
Шютц: Разве я не произнес этих слов, мистер Бэббидж?
Пауза.
Бэббидж: Так вы утверждаете, что механический вычислитель построен?
Шютц: Ну да.
Бэббидж: И что же, он работает?
Шютц: Табулирует функции с постоянными первыми и третьими разностями. Модель, дополненная печатающим механизмом, демонстрировалась в Шведской королевской академии наук. Пользуясь кратковременным пребыванием в Лондоне, мы с сыном зашли выразить свое восхищение вам, мистер Бэббидж — человеку, сформулировавшему принципы механических вычислений. Только статья Менабриа о вашей аналитической машине, мистер Бэббидж, побудила нас с сыном взяться за работу и с триумфом завершить ее.
Бэббидж: Генри, ты слышишь? Механический вычислитель построен!
Генри кивает. Бэббидж хохочет, закрывая лицо руками. Когда отрывает руки от лица, по его щекам текут слезы.
Извините меня, господа. В последние годы мое здоровье никуда не годится. Так вы говорите, вы его построили?
Эдвард: Построили, но отцу это дорого встало.
Бэббидж: Да, да. Расскажите, как вам это удалось? Вы, наверное, очень зажиточный человек, если смогли это осуществить.
Шютц: Был зажиточным. Когда-то я занимался адвокатской практикой, потом купил типографию, одновременно став совладельцем влиятельной газеты. Но статья Менабриа о вашей аналитической машине сбила меня с толку. Под вашим влиянием, мистер Бэббидж, я начал мастерить всякие механические узлы, после чего ко мне присоединился Эдвард. В скором времени наши с сыном сбережения растаяли, и я вынужден был продать типографию, устроившись работать рядовым сотрудником газеты. Однако работа над машиной, хотя со всевозможными трудностями, продолжалась. Если бы не поддержка шведского парламента, постройку механического вычислителя никогда не удалось бы завершить.
Бэббидж: И сколько вы получили от своего парламента?
Шютц: Десять тысяч риксталеров.
Бэббидж: Десять тысяч риксталеров? Минуточку, сколько это? Но это же менее шестисот фунтов!
Шютц: Около того.
Бэббидж снова хохочет.
Бэббидж: Извините, господа, нервы. Очень сожалею, что вы не можете повторить сказанное сэру Роберту Пилю, также моему бывшему главному механику Клементу. Однако чем я могу быть вам полезен? Пока вы в Англии, располагайте мной как сочтете нужным, я в свою очередь сделаю для вас всё, что только в моих силах. Где ваш вычислитель находится? Нельзя ли выставить его в Лондоне? Кого из других английских ученых вы уже посетили? У меня имеются кое-какие связи, я надеюсь пробудить к вашему механическому вычислителю интерес. Отвечайте, отвечайте скорее, господа!
В дверях мастерской показывается человек.
Человек: Мистер Бэббидж?
Бэббидж: Да, перед вами Чарльз Бэббидж. Кто вы такой?
Человек: Разве вы меня не узнаете, мистер Бэббидж? Я — Витворт, чертежник мистера Клемента.
Это действительно Витворт, обрюзгший, зато с иголочки одетый и приобретший за годы отсутствия горделивую осанку.
Бэббидж: Да, теперь узнаю. Какими судьбами, Витворт? Сколько же лет мы не виделись?
Витворт: Около двадцати лет, с того самого времени, как мистер Клемент поссорился с вами и рассчитал всех своих работников. Надеюсь, вам удалось выцарапать у моего бывшего начальника свои чертежи и все изготовленные детали?
Бэббидж: Удалось, хотя не сразу и с большим трудом. Герцог Веллингтон, пока не ушел в отставку, оказывал мне посильную помощь. Вот они, чертежи, все здесь.
Кивает на бумаги, сваленные в углу мастерской.
Но сейчас меня больше занимает не разностная, а аналитическая машина.
Витворт: Это очень хорошо, мистер Бэббидж, потому что я к вам с деловым предложением. Если вам неизвестно, после увольнения я уехал в Манчестер и там, после многих лет упорного труда, организовал собственную мастерскую. Теперь я богат и могу позволить себе вашу аналитическую машину. Да, мистер Бэббидж, не удивляйтесь. Я предлагаю вам перебраться в Манчестер, чтобы начать все заново. Моя инструментальная мастерская и мои немалые финансы к вашим услугам. Только не считайте, что это благотворительное предложение. По окончании постройки я использую вашу машину в коммерческих целях, она будет без устали работать, принося деньги на ваши и мои новые проекты. Я долгие годы ждал этого момента, мистер Бэббидж, и теперь счастлив, что наконец дождался.
Бэббидж в третий раз хохочет, и на глаза его снова навертываются слезы.
Бэббидж: Извините меня, Витворт, мое здоровье в последнее время совсем подорвано. Я ценю ваше роскошное предложение, но дело в том, что вы опоздали на десять или одиннадцать минут. Дело в том, что механический вычислитель уже построен.
Витворт: Не может этого быть! Так вы его все-таки построили? Но почему мне об этом ничего не известно?
Бэббидж: Его построили вот эти великолепные шведы.
Кивает на Шютцев. Те с достоинством кланяются.
Витворт (Шютцам): Вы построили механический вычислитель? И он действует? Невероятно! Мне необходимо срочно побеседовать с вами, господа. Во-первых, ответьте, с какой точностью производятся вычисления? Во-вторых, какие функции возможно обрабатывать на вашем вычислителе? В-третьих, какова вероятность ошибок? Надеюсь, механический вычислитель находится в полной вашей собственности и с его доставкой в Англию проблем не возникнет?
Отходят в сторону и о чем-то оживленно беседуют.
Генри: Чем вы теперь займетесь, мистер Бэббидж?
Бэббидж: Как чем, мой сын? Продолжу постройку аналитической машины. Сомневаюсь, чтобы господам Шютцам удалось воплотить в металл все инженерные идеи, скопившиеся в моей голове за сорок лет. Все мои идеи никакой научной статье вместить не под силу. И все равно, это очень, очень странно.
Генри: Что странно?
Бэббидж: Странно ощущать, что жизнь заканчивается. Одолевают противоречивые чувства. Я посвятил себя достижению великой идеи, но никогда не предполагал, что она будет реализована без моего непосредственного участия. Да, я работал на последующие поколения, но не рассчитывал, что человечество вовсе обойдется без меня! Шведы! Боже мой, кто бы мог подумать — шведы! А могучая и добрая Англия из-за попустительства министров и нерасторопности казначеев, при полном народном бесчувствии и равнодушии, снова не у дел.
В комнату влетает камень, на этот раз в другое окно. Звон стекла. Шютцы с Витвортом вздрагивают и испуганно пятятся. Доведенный до бешенства Бэббидж высовывается наружу и кричит.
Бэббидж: Оставьте меня в покое! Я ученый джентльмен, и оставьте меня наконец в покое! Я требую тишины! Я не выношу шума! Неужели нельзя соблюдать тишину? Чернь! Подонки! Изверги рода человеческого!!! Я вас ненавижу! Я вас всех ненавижу! Вы — нелюди! Вы недостойны человеческого звания! Если ты столь эгоистично и недальновидно, человечество, будь ты проклято!

Занавес